— Исайя! — раздражаюсь я и включаю режим рассудительной леди. — Мы с тобой дружим, понятно? Не делай так больше.
Он пожимает плечами и гипнотизирует меня долгим внимательным взглядом. Я солгу, конечно, если скажу, что целоваться с ним было плохо. Это было… хорошо. Приятно и волнительно.
— А если я снова это сделаю? — невозмутимо заявляет он.
— Только попробуй, — предупреждаю я. — Клянусь, вообще перестану с тобой общаться.
Он закатывает глаза и достаёт свои элитные сигареты.
— Мне дай одну, — тянусь пальцами к пачке дорогущих никотиновых палочек.
— Смит, хочешь начистоту? — вдруг спрашивает он.
Никогда не видела столько решимости в его сверкающих бездонной голубизной глазах.
— Ну, — смотрю на него с интересом. Чем ещё он меня удивит?
— Я на тебя запал, — прямо говорит он, выдыхая дым и не сводя с меня взгляда.
— Прекрати, Ричи, — качаю головой, отрицая этот бред.
Только этого не хватало. Он же это несерьёзно? Временное помутнение, только и всего.
— Ты мне нравишься. И я не хочу быть просто другом, поняла? — ранит меня своими словами блондин, безжалостно разрушая удобные мне предположения.
Его откровения для меня — полная неожиданность. Одно дело — поцелуй. Другое — всё то, что он сейчас произносит. Причём, говорит осознанно, так, будто давно собирался мне об этом рассказать…
— Исайя, — грустно произношу я. — Для тебя это — как игра. Я ведь та, что ещё не была в твоей постели, верно?
— Смит, — раздражается он. — Да, у меня репутация долбаного казановы, но к тебе… я чувствую то, чего никогда в моей жизни не было.
Я выставляю вперёд руку, будто это как-то поможет мне оградиться от того, что он говорит.
— Просто позволь мне поухаживать за тобой, — просит он.
— Нет, нет и ещё раз нет, — встаю с качели. — Не дам я тебе испортить нашу дружбу!
Я так злюсь на него, что хочется столкнуть его в бассейн. Чтобы охладился и перестал нести всю эту чушь.
— Ты пьян что ли? — прищуриваюсь.
Он снова закатывает глаза и берёт меня за руку, выбрасывая окурок.
— Дженнифер, — перебирает своими пальцами мои и смотрит так, что я понимаю: не врёт. Я ему действительно нравлюсь. Но надолго ли сохранится этот его интерес ко мне?
Тянет меня к себе, обнимает, поглаживая волосы. Вот оно невинное прикосновение, в котором так много всего…
— Я не хочу потерять нашу дружбу, — шепчу я и кладу голову ему на плечо. Вокруг стрекочут сверчки, а там во дворе раздаётся весёлый смех и мелодичные звуки гитары.
— А что, если мы потеряем нечто большее? — тихо произносит он. — Давай, попробуем, слышишь, Смит?
Поверить не могу, что он предлагает мне встречаться с ним. Мой лучший друг. Друг, которого я обожаю и люблю. И которого я точно не готова потерять из-за мимолётного романа. Понимаю это так отчётливо, что резко отодвигаюсь и выдёргиваю руку.
— Нет, Исайя, извини. К такому повороту я не готова…
В его глазах мелькают досада и разочарование. Он едва заметно кивает, а я ухожу, не оглядываясь…
Глава 40
Дженнифер
В голове полнейший бардак. До сих пор не могу прийти в себя после нашего разговора с Исайей. Вспоминаю, как пронзительно он на меня смотрел, и становится на самом деле не по себе… Я очень боюсь, что мой отказ на то, чтобы попробовать отношения в новом формате повлияет на нашу дружбу. Но ещё больше я опасаюсь и вовсе её потерять. Так что его затея — точно не вариант. Даже несмотря на то, что Ричи мне нравится. Да как Исайя вообще может кому-то не нравится? Красивый, умный, с замечательным чувством юмора. Богатый, чего уж скрывать. Хотя мне вообще плевать на это. Моя мать однозначно пришла бы в полный восторг от такого парня. Вечно твердила мне, что вокруг меня ошиваются одни отморозки, хулиганы и прочие сомнительные личности. Пожалуй, из всех знакомых ей парней только на Генри, выросшего в детском доме, она смотрела не то с сожалением, не то с жалостью… И то до тех пор, пока он не предложил мне выйти за него замуж по наступлению совершеннолетия. Смешно, но друг отчего-то решил, что никакая другая девушка ему в жёны не сгодится. Эмили после его весьма неожиданного предложения пила успокоительные. Так что узнай она, какой завидный молодой человек сейчас интересуется моей персоной, незамедлительно провела бы беседу с целью «вправить мне мозги».
Я присаживаюсь рядом с Райтом, и он заботливо протягивает мне полную тарелку фантастически пахнущего мяса. Ребята сидят плотным кольцом, в центре которого горит небольшой костёр. Какая-то девушка с энтузиазмом перебирает струны гитары, но внезапно бросает это дело.
— Брукс, давай ты, — передаёт инструмент соседям. Они тут же вручают презент адресату. Тот в свой очередь хмурит брови и недовольно поглядывает на девчонку.
— Эй, да брось, сыграй нам, ну пожалуйста! — добродушно просит она, подмигивая.
— Как раньше, давай бро, — подбадривает Райт.
Парни и девчонки начинают дружно требовать с него песню. В итоге, Рид сдаётся, и на его губах всего на секунду мелькает едва заметная улыбка. Берёт в руки гитару и какое-то время настраивает. А потом начинает играть каверы на то, что просят: известную Twenty one pilots Heathens, прекрасную песню Limp Bizkit Behind blue eyes, сумасшедшую Nirvana Smell like teen spirit и невероятно красивую Hurts wonderful life. Песни настолько разные, что я удивляюсь тому, насколько гармонично они звучат его голосом. По многочисленным девчачьим просьбам Рид поёт даже La tormenta de arena на испанском из всеми известного фильма Три метра над уровнем неба. Девицы дружно и громко подпевают, а я осторожно разглядываю парня.
Здорово видеть его таким, совершенно на себя не похожим… Таким, каким его не знаю я. Видно сразу, что Брукс — душа компании, и, похоже, раньше он часто брал в руки гитару. Ребята так радостно на него поглядывают, словно и сами не верят в то, что снова слышат его.
Залипаю на то, как пальцы со сбитыми костяшками легко касаются струн. Очень хочется тоже взять в руки гитару и подстроится. Но боюсь, что ему это точно не понравилось бы. А я ведь так давно не играла! С тех пор как уехала из Торонто. Кстати, видела в комнате Рида гитару, однако стащить её со стены так и не решилась, опасаясь его реакции.
Я смущённо опускаю глаза, когда его взгляд равнодушно скользит по присутствующим и натыкается на меня. Увлечённо пережёвываю мясо, внезапно потерявшее всякий вкус и запах. Что вообще со мной такое? Чувствую, как полыхают щёки. Да, наверное, я стесняюсь и не хочу признавать очевидные вещи. Рид отлично играет и поёт, и мне до мурашек нравится его голос. Приятный и бархатный даже без этих крутых навороченных эффектов, которые использовала группа во время выступления на молодёжном фестивале. Что такого? Могу же я абстрагироваться от того, кто он есть, сколько негатива принёс в мою жизнь, и хотя бы на секундочку задуматься о том, что Рид Брукс мог бы стать для меня хорошим старшим братом. У нас много общих интересов, и мы бы точно поладили при других обстоятельствах. Но этому не бывать, конечно же… Потому что он — это он.
