Я почти успокоилась. Ровно и спокойно дышу, безмолвно глотая непрошенные слёзы. Не сдержалась. Прорвало, к моему стыду. Эмили говорила, что в детстве я почти не плакала, чем несказанно удивляла всех вокруг. А в подростковом возрасте вместо истерик я закатывала настоящие скандалы: бунтовала по всем правилам, но ручьи слёз никогда не лила. До того самого дня…
Вот и сегодня я снова чувствую себя невыносимо жалкой, слабой и беспомощной. Рид всё это время молчит, крепко прижимая меня к себе. Там, дома я разозлилась ни на шутку, ведь именно он отдал письма отцу. Сейчас же, наверное, начинаю понимать, зачем Брукс это сделал, и мне в какой-то момент становится плевать на то, что неприглядная правда раскрыта. Полагаю, я и сама устала лгать Бену. Он ещё год назад сразу заметил перемену в наших отношениях с матерью. Подозревал, что это неспроста, но так и не добился честного ответа ни от меня, ни от Эмили. На том и поутихло…
— Нам пора, Смит, — тихо говорит Брукс. — Заболеешь.
Я отрицательно качаю головой, но он отодвигается и встаёт. Сразу становится неуютно и холодно. На самом деле, я действительно замёрзла, и он почти наверняка почувствовал, что моё тело дрожит. Сам же стоит в одной футболке и даже вида не подаёт, что испытывает дискомфорт.
— Пойдём, — кивает в сторону дороги.
— Не хочу, — упрямо заявляю я, снова отворачиваясь к океану.
— Не заставляй меня тащить тебя в машину силой, — спокойно говорит мне он.
— Я не хочу домой.
— Я не сказал, что мы едем домой.
Слышу, как он уходит. Почему-то прекрасно понимаю, что одну меня тут не оставит. Иначе не приехал бы сюда… Интересно, у него проснулось чувство вины или он это делает по просьбе отца?
Тяжело вздыхаю и какое-то время разглядываю бушующие волны, бездумно уткнувшись носом в ткань его спортивной кофты. Мне нравится, как она пахнет. Всегда улавливаю этот запах, когда Рид находится слишком близко. Что-то до невозможности приятное. Мужское и такое волнующее…
Встаю, отряхивая джинсы и, понуро опустив голову, плетусь в сторону высаженных в ряд пальм. Там, у дома Исайи, припаркован наш семейный бмв. Окно опущено, Рид сидит за рулём и… курит. Абсолютно точно с сигаретой в руках я его никогда не видела.
Открываю дверь и залезаю вперёд. Работает обогрев сидений и климат-контроль. Засовываю руки в карманы и смотрю в лобовое стекло, наслаждаясь таким желанным теплом. Дым от сигареты приятно щекочет нос, и я незаметно кошусь на Рида. Подмечаю, что затягивается с каким-то особым удовольствием. Так, как будто не курил очень давно…
— Тебе не дам, — комментирует он, поворачиваясь.
Я подкатываю глаза.
— У меня свои есть, да будет тебе известно, — недовольно ворчу я. Дома действительно есть сигареты, спрятанные в плюшевого мистера Бо.
— Девушку это не красит, Смит.
— Да всё равно, — честно отвечаю я. — Смысл казаться лучше, чем есть на самом деле?
Он вскидывает бровь.
— Мне просто нравится дым, — невозмутимо объясняю я.
Молча выбрасывает окурок и снимает машину с ручника. Мы едем по центральной улице Западного побережья, но проезжаем поворот, ведущий к нашему дому. Значит, не обманул… И правда, везёт в другое место. По пути не задаю никаких вопросов, просто смотрю в окно, разглядывая спящий город. Блу Бэй сейчас почти пуст, учитывая позднее время. На дорогах никого нет. Тишина и покой — весомый плюс маленького населённого пункта.
У него звонит телефон. На экране отображается фотка Грейс. Рид отвечает, принимая вызов на руле, и до нас тут же доносится взволнованный голос его матери.
— Рид, как дела? Вы где? — осторожно спрашивает она.
Выходит, уже знает, что он меня нашёл.
— Едем на дачу, — коротко сообщает он.
Я знаю, что у них есть дача в пригороде, но я там никогда не была.
— Мы хотим, чтобы вы вернулись домой, — тихо просит Грейс.
— Не сегодня.
— Бен закрылся в моём кабинете, — сокрушается она, и моё сердце сжимается от боли. — И, кажется, он пьёт…
— Мам, оставь его сейчас одного. А Дженнифер завтра вернётся и поговорит с ним, — на секунду отвлекается от дороги и бросает на меня быстрый взгляд.
Я не спорю. Завтра, не завтра… да какая в общем-то разница? Разговора в любом случае мне не избежать, и чем быстрее это случится, тем лучше.
— Я волнуюсь, ребята.
— Всё мам, ложись, а? — начинает раздражаться он и разъединяется. Ненадолго же хватает его терпения…
Тем временем уже выезжаем за город, и автомобиль несётся по пустой трассе. Пять минут тишины, и мы сворачиваем налево в какую-то глушь. Но вот вдалеке виднеются стройные ряды ранчо. И почти сразу съезжаем к одному из них. Паркуемся у территории, обнесённой невысоким забором, и я спешу вылезти из машины. Вокруг — тишина и покой. Осматриваю территорию, пока Брукс ставит автомобиль на сигнализацию.
— Пошли, — зовёт он и не дожидаясь идёт в сторону симпатичного деревянного дома. Я медленно плетусь следом, разглядывая местность.
— Тут есть лошади? — поглядываю на просторное поле.
— Да, но сейчас они спят.
Брукс гремит ключами, поднимается по лестнице и отпирает дверь. Мы заходим в небольшую прихожую. Стаскиваю кроссовки и с интересом верчу головой. Здесь мило. Видно, что стараются сохранить всё именно так, как было при хозяйке.
Не знаю почему, но мне тут по душе. Этот дом с первых минут очень располагает к себе. Есть ощущение, что ты приехал в гости к любимой бабушке. Моя вот давно умерла, но я всё ещё помню и запах её пирожков, и кров, полный уюта и тепла.
— Это ранчо твоей бабушки? — зачем-то интересуюсь я, испуганно шарахаясь в его сторону, когда откуда-то справа резко вылезает кукуха из старинных огромных часов.
— Осторожнее, Смит, — недовольно произносит он. Потому что я так резко дёрнулась, что умудрилась столкнуться с ним и наступить на ногу. — Растяпа.
И это, пожалуй, самое безобидное, что вообще было сказано за последние полгода по отношению ко мне.
— Тапки в шкафу, — ориентирует он, и я послушно лезу туда, куда приказали.
