— Что вы собираетесь делать? — спросил Юрий, подойдя ко мне через час, во время которого я полностью подготовил все снаряжение, по три раза проверив магазины к автомату и крепление штык-сабли к стволу.
— Герман готов к перевозке? — ответил я вопросом на вопрос.
— Да, у вашего приятеля все в полном порядке. Раны затянутся через пару недель, но я зашил его накрепко, бинты выдержат переноску и тряску, — сообщил доктор, глядя на меня в упор. Я ответил ему таким же немигающим взглядом.
— Чувствую «но», продолжайте, — сказал я.
— Все пациенты могут переноситься. Кроме моей дочери. А учитывая, что ей необходимо дорогостоящее и редкое лекарство, я бы рекомендовал вылечить ее так же, как вы вернули с того света меня, — сказал Юрий, внимательно за мной наблюдая.
— Думаю, половины вашей дозы хватит, чтобы отрегулировать ее общее состояние. А дальше — посмотрим. Все будет зависеть от вашего желания сотрудничать, — ответил я, прекрасно понимая, что с тем же вопросом он мог пойти напрямую к Зае, но решил соблюсти порядок. Хотя брать с собой девушку я пока не собирался.
— Будете держать ее в заложниках? — насупившись, спросил хирург.
— У меня нет на ваш счет иллюзий. Если вам понадобится — вы легко отрежете голову любому для спасения себя или ее. Так что я предпочту держать вас на коротком поводке. Но, в то же время, я не чудовище. И не готов оставлять человека на пожирание тварям заживо или прогонять его голышом в ураган, — ответил я, немного подумав. — Если он, конечно, этого не заслужил своими действиями. В любом случае есть куда более гуманные методы убийства.
— Выходит, я в ваших глазах — монстр? — сжав губы в тонкую линию, спросил Юрий. — За свою карьеру я спас столько жизней, сколько на некоторых войнах не погибло. А если считать написанные мной методические пособия и обученных врачей — благодаря мне живет немаленький город.
— И что, это позволяет вам сейчас вести себя так? Нет, — покачав головой, сказал я. — Но не мне решать, будете вы жить или нет. Принцип жизнь за жизнь в вашем случае работает несколько иначе. Вы живете, пока спасаете чужих вам людей. Так же, как добытчики живут, пока приносят еду и снаряжение. Ремонтники — пока поддерживают в рабочем состоянии оборудование. Боевики — пока охраняют поселение, принимая на себя первый удар. Все просто.
— Слишком просто, молодой человек. Человеческая жизнь, знаете ли, — это не банка тушенки, — вздернув горбатый нос, сказал хирург и поправил очки.
— Да. Пока у вас эта банка есть. А лучше — несколько. А вот когда вы останетесь один на один с голодом, в четырех стенах. Когда у вас нечего будет есть и начнутся приступы головокружения, тошноты и слабости — вы готовы будете за нее убить. Хотя, зная вас, думаю, вы готовы будете убить куда раньше, только поняв, к чему все идет.
— Выживание вида важнее, чем выживание отдельных особей, — весомо произнес Юрий. — А для того, чтобы человечество выжило, нужны те, кто обучит оставшихся базовым навыкам. Кто воспитает следующее поколение врачей. И никто, кроме меня, в данный момент на это не способен. Надеюсь, вы это осознаете?
— Отбирать по профессии — хороший принцип. Если бы мы собирали людей на ковчег. Вот только я не Ной. И ты не ной, — усмехнулся я, обводя взглядом палату. Была в нашем диалоге с доктором одна странность, которая сейчас бросилась мне в глаза, он ни к чему не вел. А значит, врач просто отвлекал меня, заговаривал зубы.
— Где Павел? — спросил я, вставляя магазин в автомат и снимая предохранитель.
— Что? О чем вы? — хирург сделал шаг назад, и я отодвинул его в сторону движением ствола. Передернув затвор, опрокинул ближайшую кушетку и залег за нее. — Что вы творите?!
— То же, что и вы, собираюсь выжить. На пол! — приказал я. — Всем заткнуться!
— Да вы с ума сошли, — выругался врач, но приказ выполнил. В палате наступила полная тишина. Только за заколоченными окнами выл ураган, посапывало несколько пациентов да трещал огонь в консервной банке, превращенной в коптившую масляную лампу. Я продолжал держать вход под прицелом и вслушиваться в тишину, пока снаружи не донесся слабый треск крошащейся под подошвой штукатурки.
— Седой?! Я знаю, ты там. О чем хотел поговорить? — крикнул я, держа выход на прицеле. Никто не отозвался, мне даже на долю секунды показалось, что я ошибся. Что паранойя разыгралась. Но в нашей ситуации лучше было перебдеть. Запустив ладонь в пространственный мешок, я телепортировал стограммовую склянку под потолок в коридоре. Она со звоном разбилась в метре от двери снаружи.
— Поджигаю, или все же поговорим? — крикнул я еще раз, готовясь отправить следом спичку.
— Это ж бензин, этот урод хочет нас сжечь, пацаны, — донесся до меня тихий, но уверенный голос, а сразу за ним глухой удар. Я хмыкнул, убедившись в собственной правоте, и сильнее сжал автомат.
— Дебила кусок, — устало проговорил мужчина, чей голос я легко узнал. — Парень, незачем палить почем зря. Изяслав, верно? Нам много не надо, дашь то, что мы просим — и остальные смогут уйти.
— Дай угадаю, вы пришли за Заей? — усмехнулся я, прикрыв глаза.
— Именно так. Она, шлюха такая, от парня своего ушла, хорошего, между прочим, парня. Вот он, — произнес Седой, и в проход выставили Павла. Ровно на половину двери, так, чтобы он не мог сбежать. Но по испуганному лицу я понял, что его держат на мушке. — Мы всего лишь хотим воссоединить любящие сердца. Ну, знаешь, две половинки, что жить друг без друга не могут. Если откажешь, он умрет от неразделенной любви.
— Вот прямо так и умрет? — спросил я с насмешкой.
— Именно. От разрыва сердца. Не переживет разлуки, — негромко рассмеявшись, ответил Эдуард. — Ну и я ему чуть помогу, если ты понимаешь, о чем речь. А потом, все же бабы дуры, она до конца дней не простит, что ты ее бывшего не спас.
— Тут либо я в людях ничерта не понимаю, либо ты не в курсе. Но ее бывший как раз лежит в соседней палате, — ответил я. — Волком его кликали, может, слышал? А ее — именно потому, что с ним была, — Заей. Так что ты тут немного опоздал.
— Косяк, да, — хмыкнул Седой, и голова Павла чуть склонилась на сторону. Показался короткий пистолетный ствол. — Ты, паря, не думай, я в благородство играть не намерен. Либо девчонка пойдет с нами, либо вообще ни с кем не пойдет. Нам проще сжечь вас всех к чертям, чем отпускать такую добычу. Меня пацаны не поймут.
— Тупые, значит. Ну, что поделать, — я тоже не собирался играть в благородство. Одного коктейля Молотова хватит на всю палату, и я прекрасно понимал, что они только и ждут шанса, чтобы напасть. Если бутылка залетит внутрь — уже никому не спастись.
— Знаешь, что плохого было в законе о самообороне в России по сравнению с аналогами в других странах? — спросил я, примеряясь к дальнейшим действиям.
— Ну, нет, — на секунду задумавшись, ответил Седой.
— То, что в России, если убьешь того, кто угрожает смертью тебе или твоим близким и пытается попасть в твой дом, тебя посадят за убийство. А в тех же штатах — полностью оправдают, — ответил я, закрыв оба глаза. — А знаешь, что хорошо?
