И все же… Док заметил то же самое, иначе бы не позвал.
– Вы видели? – спросили из-за плеча.
– Видел, – отозвался Карра.
И понял, что не знает, что именно он увидел.
*****
(Audiomachine, Paul Dinletir – Time to Save the World)
Кейна.
Мир окончательно распался на черное и белое.
И белым вдруг стали Комиссионеры, старавшиеся избавить меня от мутанта. Черным стала Грера, неизвестным образом сохранившая себе жизнь. Во мне.
Она была во мне в камере на СЕ, была в «Санатории», была уже снаружи, когда я выбирала себе новую квартиру, совершала прогулки, заходила в магазины. Стало вдруг страшно. Возможно, я все это время была заразна, я носила в себе нечто, растущее из эмбриона в полноценную тварь. Муторно, тошнотворно, дурно до потери сознания. Ее единственную опасались Комиссионеры, с ней путь наверх был заказан… И вот.
Я хлестала коньяк, купленный пару дней назад для гостей (которые, как я думала, когда-нибудь начнут ко мне ходить). Обжигала горло, обжигала желудок. Надеялась, что он жжет и ее тоже – чужеродную энергию. Страдай, мутант…
Я опасна для мира, для людей? Скорее всего, у меня мало времени…
Свет потушен, квартира темная, как будто тьма могла помочь укрыть мой секрет. Мои руки тряслись так, что сейчас бы я не попала ни в одну цифру сотового, если бы попыталась набрать чей-нибудь номер.
Вспоминались слова дока о том, что Греры режут пространство, как бумагу. «Если такое случится, они заполонят мир… Будет война. Мы выживем. Люди, увы…»
«Как это все будет происходить?» Я пыталась представить то, что случится до начала катаклизма, то, что представлять совсем не хотелось: сначала в моем теле начнутся внезапные боли, отклонения, начнет страдать психика? А в один из вечеров мое пузо просто взрежет, как чавкающий кокон, зубастый урод, состоящий из чешуи и мрака?
Воочию представилась Кейна, лежащая на постели кровавым мешком – в брюхе дыра. Как в тех страшных фантастических фильмах.
– Нет! – вдруг решила я жестко и почти без эмоций. – Не бывать этому! Я не инкубатор. Если не смогли Комиссионеры, придется мне самой.
– Изыди, поняла? – прошипела я зло, поднимаясь из-за стола. – Лучше сделай это сама, потому у тебя мало времени…
Район высоток. Ночь. С самого края – недостроенная, этажей хватает. Единственный прожектор, отсутствие рабочих; в заборе нашлась дыра. Шагая по строительному мусору, спотыкаясь на обломках камней, я старалась не думать и не позволяла себе ни на секунду затормозить.
«Я не буду жить с этим внутри. Пусть уходит».
«Уходи! Поняла?!»
Никакого ответа. Как будто только я, и никого. Страшнее всего было думать, что сейчас она перехватит контроль, как раз тогда, когда поймет, что мои намерения серьезны, когда поверит, что так долго выискиваемый ей инкубатор на грани раскола. Атакует изнутри, заставит упасть, не позволит даже ползти. Но мои ноги, гонимые черной спрессованной волей, шагали вперед – я вошла в подъезд без дверей, начала подниматься наверх. Один пролет, второй, третий. Дыра по центру лестницы, перил нет…
И едва слышный вопрос изнутри: Я ведь не собираюсь это сделать? Не по-настоящему?
Шагнуть с крыши? Ответа я не знала. Но точно знала, что не пытаюсь в этот момент спасти города, мир, других людей. Когда боишься за собственную шкуру, на других людей наплевать, но вот растить в себе изо дня в день мутанта, знать о том, что он там, когда ты одеваешься, завтракаешь, ходишь в туалет, я не собиралась. Это страшнее, чем СЕ, страшнее, чем любые побои.
Где-то на задворках пытались прорваться сожаления, мысли о том, что я хотела совсем другой жизни, не этого сценария, не этих событий, но я заталкивала их подальше. Усомнюсь – отступлю. А жить с «чужим» внутри все равно не смогу.
Без толку жалеть себя, без толку оплакивать судьбу.
Этажей оказалось двенадцать; сторож то ли спал, то ли отсутствовал – меня никто не попытался затормозить. Ноги и руки не отказали тоже, и уже стоя у самого края, ощущая на лице ветер, я вдруг подумала: «А что, если это ошибка? Что, если ее там нет? Показалось… Совпадение… Возможно, энергии Лиама… Тогда я умру напрасно?»
Внутри так много всего, и так пусто. Возможно, я паникерша. Может быть, просто слабачка…
«Но не «инкубатор!» – взвилась внутри злость, у которой имелись свои длинные зубы.
– Уходи сейчас, – процедила я тихо. Порыв ветра, еще один, волосы в лицо.
«Я ведь этого не сделаю…»
Нулевой отклик изнутри.
«Я дура…»
Кто-то логичный истерил внутри меня: «Кейна, нет!» Кто-то, кто, несмотря ни на что, очень хотел жить.
– Считаю до трех… Один…
Мне было бы проще, если бы Грера каким-либо образом явила себя, обозначила. Еще лучше, если бы открыла портал в свой мир, свалила бы туда.
– Два…
Перед глазами продолжала стоять картинка с мертвой обезображенной мной, лежащей на кровати. Вот до этого я точно доживать не хочу.
– Последний шанс… – истерика на подходе, уже стучит в запертую дверь, скоро попытается выломать замок. – Я предупреждала… Три.
Нулевая мысль. Центр бытия. Шаг с парапета.
И она проявила себя.
Изогнула мое тело уже в полете, выбросила вперед мои же руки, принялась цепляться ими за балконные перила. Но то ли Грера была еще слаба, то ли сильная гравитация – пальцы срывались, не успевая зацепиться. Удар по запястью, попытка зацепиться, еще одна… Вывихнутое в полете плечо, отбитые кисти, кувырок в воздухе – балкон шестого этажа, – мимо… На четвертом Грере удалось меня затормозить отчаянно дикой попыткой удержаться за холодные прутья, и снова полет вниз…
Упала я позвоночником прямо на камни. Удар булыжником по затылку, руки посинели, потеряли чувствительность, изо рта кровь – мутное черное небо над головой. Наверное, было больно – я не понимала, не чувствовала. Секунда, ставшая бесконечностью.
А после вдруг осветил строительный мусор синеватый свет открывшегося в нескольких метрах правее Портала, откуда шагнул Лиам.
Я никогда раньше не видела его лицо таким напряженным. Скан моих повреждений, а поверх него растерянность, обреченность, злость от бессилия. Значит, повреждений много.
– Зачем… Кейна?
Он сидел рядом на корточках, и у него в этот момент крошился внутренний фундамент.
«Я знаю, ты старался».
– Убей меня, – прохрипела я тихо, с натугой. – Она… внутри.
Я запомнила этот момент, как ни один другой: мгновенно сложившаяся в странный рисунок радужка, осознание моей фразы, одновременное движение руки к кобуре, прижавшийся ко мне ствол. Ствол не обычного пистолета – холодного, мелкого, с круглой дыркой, – но другого, большого. Мигал сбоку голубым светом, показывая полный заряд, индикатор.
