– Извините, но мне… некогда.
Я и раньше незнакомцев не зазывала в дом, не поила прохладительными напитками. Начинать не собиралась и теперь. Как ни странно, после визита Лиама мне действительно хотелось выпить. Конечно, правильным было бы заняться делами, пообщаться еще раз (по мере возможности) с Грерой, выяснить, как передать ее сообщение, но… Карра опять выбил почву из-под ног, он это умел. Умел заставить меня почувствовать ненужной, никчемной, отрезанной от нормальной жизни. Он тянул к себе и отталкивал, постоянно вызывал столь смешанные чувства, что звенели от перенапряжения нервы. Мне нужен был этот бар, нужны были люди вокруг – нормальные, другие. Хотелось залить чем-нибудь крепким тоску, страх, непонимание того, что в моей жизни происходит, и когда (главный вопрос), черт возьми, это закончится?
– Жаль, – усатый все стоял в дверном проеме. – Может, полочки какие отваливаются? Так я починю. Бесплатно.
– Все хорошо… с полочками.
– Ну, шкафчики, дверцы… Одна ведь живешь…
«Девочка. А у девочек всегда что-то отваливается».
У меня отваливалось в этой жизни нечто более грандиозное, нежели дверца шкафчика.
– Сколько за косяк?
Усатый махнул ладошкой:
– Деньги себе оставь, пригодятся. – А взгляд странный, ровный, «залипший». – Позвони, если что сломается. Позвонишь?
– Позвоню, – соврала я. И испытала гигантское облегчение, когда дверь за мужчиной в комбезе закрылась.
«Почему они… Что им всем нужно?»
Глава 20
(SHENA? – Алкоголик)
Я не напивалась даже, я скатывалась в алкогольное опьянение со скоростью санок, потерявших и управление, и торможение от трения. Наверное, виной всему отсутствие завтрака и обеда. Или не выветрившийся из моей крови Сквад, или стресс… Говорят, у фриков, побывавших на войне, кукуха съезжает после одной единственной рюмки – у меня, до этого момента верившей, что «я нормально справляюсь», съезжала тоже.
Я недолюбливала людей вокруг, они ощущались мне пустыми, поверхностными. Они беседовали о глупостях, слишком громко ржали, слишком много дымили. Они, как мне казалось, не видели в этой жизни главного – что все ужасно хрупко, нестабильно, ломко. Им казалось, что у них есть этот день, что завтрашнее утро обнимет их заботой, что ничего не изменится, не сломается. Они не знали о том, что уже живут на грани, что война возможна…
«А кому его передавать, это сообщение?» СЕшникам, которые спровоцировали нападение Грер, которые откровенно заигрались? Лиаму, который, может быть, в этом так же замешан, как и другие? Кареглазому? Смешно…
Конечно, можно было проверить причастность Карры, признавшись в том, что мутант внутри меня выжил и желает «говорить». Но вот беда, мне не хотелось этим вечером опять умирать от пистолетного выстрела.
– Катрина вчера так и не пришла, – доносилось от парней справа от меня.
– Забей… Позвонит еще.
– Да я забил… Видел новую машину Пита?
– Которая оранжевого цвета? Никогда бы себе такую не взял…
А в голосе зависть, в голосе недоброжелательность. Эти люди просто убивали время, тратили его впустую, обменивали за бесценок…
– А меня били, – вдруг прошептала я, – чтобы я научилась знать ему цену… Меня пытали…
Наверное, я выглядела безумной. На меня никто не смотрел, даже бармен – он сейчас как раз сооружал для очередного посетителя замысловатый коктейль, – я же с бешенством созерцала собственный стакан. Наверное, нужно было уйти, выкатиться отсюда к чертовой матери – я напилась куда быстрее, чем рассчитывала.
– Они издевались надо мной, черт возьми!
Последнее я и вовсе выкрикнула. Желала добавить, что издевались для того, чтобы вы – вы все – после жили долго и счастливо, имели возможность смеяться, прожигать жизнь…
– Кто вас бил? – вдруг послышалось сбоку. На мою ладонь легла чья-то теплая мягкая рука.
Я повернула голову.
Он был хорошим. Молодым парнем с заботливым, искренним взглядом. Слишком молодым на мой вкус, еще даже безусым, но добрым. Одним из тех, в ком еще нет пробоины, из кого еще не вытекли теплота и интерес к чужим проблемам. «Он еще не похолодел».
И он был именно тем, кто мне сегодня был нужен.
– Я…
Его рука поверх моих пальцев грела, грела почему-то не ладонь, но душу. Как сильно я, оказывается, соскучилась по человеческому участию.
– Вы сказали, что над вами издевались… Кто они?
С таким можно было засыпать и просыпаться, такой приносил бы кофе в постель, смеялся бы над твоими глупостями, верил бы тебе без оглядки. Просто потому, что не привык быть подозрительным, потому, что выбирал доверять. У него длинные, мягкие волосы – вьющиеся, красивые. Борода бы такому пошла…
– Из меня… вырвалось. Не обращайте внимания.
Его рука с моей не отодвинулась, а во мне жила потребность говорить, говорить о чем угодно.
– Как вас зовут?
– Я Оскар… А вы?
– Кейна…
Я дурачилась бы над его именем, склоняла его, говорила бы, что оно куда больше подошло бы чопорному дворецкому, нежели молодому, похожему на художника, парню. Оскар – как просто, как глупо, как непривычно. Именно то, что нужно.
– Вас… кто-то обидел?
Алкогольное опьянение не причина начинать говорить о СЕ вслух, это я понимала.
– Да… Сложные были… времена. – К собственному ужасу, я чувствовала, что еще чуть-чуть, и расплачусь. – Непростые.
– Расскажете мне?
– А вы хотите слушать?
– Хочу…
– И даже согласны пойти ко мне?
Именно в этот момент я почувствовала его рядом, очень близко. Лиама.
Сработали внутренние невидимые сенсоры, взвизгнули нервные окончания еще до того, как он панибратски положил руку мне на плечо, «обнял».
– Девушка ошибается, – прозвучало мягко и очень жестко, – она вас не зовет к себе, не приглашает.
– Приглашаю… – рыкнула я и моментально почувствовала нервозность Греры, передавшей мне послание из временного кольца: «Пистолет. То круглое, что прижимается сейчас к твоим ребрам, – это пистолет».
Сделалось очень холодно. Зачем же сразу ходить… с тузов?
– Простите, вы кто? – Оскар, несмотря на бледность, старался быть вежливым.
– Ее знакомый. Очень хороший. – И уже мне на ухо: – Мы сейчас с тобой выйдем, поговорим, да?
– Поговорим, – процедила я сквозь зубы. И своему новому другу: – Я скоро вернусь.
Немилосердно сжавшая мне шею рука сообщила о том, что я бы на это не рассчитывала.
(Peter Crowley – Time Will Catch Me First)
