– Как все прошло?
– Он… он… О, Лив. Он прекрасно выглядит. Он вырос, стал еще великолепнее и, кажется, немного другим. Он был другим. – Я не могу этого отрицать. Эти изменения кажутся практически осязаемыми.
– Теперь твои чувства к нему изменились? – Ее серьезные глаза впиваются в мои.
Я качаю головой.
– Нет. Все по-прежнему. Я все так же люблю его. Так же сильно. – Рыдания вновь вырываются из моей груди, и я даю им волю, прячу лицо в ладони и реву навзрыд.
Лив прижимает меня к груди, и я продолжаю рыдать у нее на плече. Когда моя истерика угасает, я поднимаю на Лив виноватый взгляд.
– Прости, Лив. За ссору, за игнор на всю неделю. Я дерьмовый друг.
– Если ты дерьмовый друг, значит, и я тоже, – возражает она. – Я тоже игнорировала, и у меня не было никакого права судить тебя или говорить что делать.
– Я всю неделю не могла думать ни о чем другом, – признаюсь я, выпрямившись. – Знаю, что должна сказать ему. Всегда это знала. Но не была готова сделать это так скоро.
– Я думаю, это верное решение.
– Как ему объяснить? – Я на мгновение закрываю глаза. – Однажды я уже практически разрушила его жизнь.
Она морщится.
– Это не то же самое.
– Я о другом. Ты же знаешь, я никогда бы так не сказала. Но в прошлом году сделала выбор, и теперь настало время расплаты. Казалось, у меня будет время. Когда он наладит свою жизнь, когда эта новость не выбьет почву у него из-под ног. Может быть, после университета. – Я говорю заученными словами, будто робот или дрессированная обезьянка.
– Никакое время не будет подходящим, чтобы оглушить подобной новостью.
– Знаю. – Я пребываю в тихой задумчивости, прокручивая в голове разговор с Кэлом. – Он не стал ненавидеть меня после ложного обвинения в изнасиловании, но начнет, стоит ему услышать об этом. – Я кладу голову на колени. – Я все испортила, Лив, и мне так страшно… Что, если он… – Я не могу даже мысленно закончить предложение, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух.
Она облизывает губы.
– Лана, могу я спросить кое о чем?
Я поднимаю голову.
– Конечно. – В прошлый раз я оставила наш разговор неоконченным и знала, что у нее, должно быть, накопилось множество вопросов.
– Почему ты сделала это? Почему обвинила его в том, чего он не совершал?
Я тру виски, готовясь рассказать ей окончание моей грязной истории.
– На следующий день после того, как Кэл лишил меня девственности, он сказал, что нам нужно еще ненадолго сохранить наши отношения в тайне, до тех пор, пока ему не представится удобный случай рассказать обо всем матери. Сказал, что не передумал и что будет верен мне, но осадок после его слов остался. Я подумала, что он врет. Все было похоже на поцелуи, только хуже. И меня подтачивала неуверенность в себе. Кэл переспал с кучей девушек. Кто я такая, чтобы думать, что его смогла заинтересовать маленькая неопытная подружка из прошлого? Совершенно ясно, что я не заслуживала места рядом с ним.
Я сдерживаю слезы, снова подступившие к глазам, когда былые переживания, будто насмешка, накрывают меня. Лив гладит меня по плечам, понимая, что вспоминать об этом слишком больно.
– Я могла думать только о том, что позорю его. Что он не хотел бы, чтобы его видели с кем-то вроде меня. Я не ровня ему по слишком многим причинам. Я всегда знала это. И была очень расстроена: из-за него, из-за самой себя. Мы ужасно поругались, и я велела ему убираться и оставить меня в покое.
Я кладу голову ей на плечо.
– Думала, он вернется. Если не сообщить о своем решении, то хотя бы объясниться. Но всю оставшуюся неделю и все выходные от него не было ни словечка. Мне становилось все хуже и хуже. Потом появилась Эддисон.
Жгучая боль обжигает мне глаза.
– Помню это имя, оно мелькало в новостях о другом судебном разбирательстве, состоявшемся пару месяцев назад, – понимающе кивает Лив.
Сводная сестра Эддисон была приговорена к пожизненному заключению в начале лета за убийство двух полицейских и покушение на убийство двоюродной сестры Кэла – Фэй. Эддисон осталась парализованной после огнестрельного ранения, нанесенного ей сводной сестрой, когда она пыталась помочь Фэй сбежать.
Судьба – та еще стерва.
– Эддисон была бывшей девушкой Кайлера Кеннеди, и я знала, что она настоящая стерва, но та ловко обставила меня. Эддисон рассказала, что прошлой ночью Кэл пришел к ней, и они переспали. Сначала я отказывалась верить, потому что знала: Кэл ненавидит ее. Она изменила Кайлеру с его лучшим другом, и это событие сильно повлияло на него. Кэл презирал ее, поэтому я была уверена в ее вранье, пока она не предъявила мне доказательства.
– Писали правду? Она действительно сняла видео? – Лив выглядит ошеломленной.
– Да, у нее была запись, где они трахались, и она с огромным удовольствием поделилась ею со мной. – Я усмехаюсь, хотя это совсем не смешно. – Меня вывернуло прямо на ее туфли. Но она отлично исполняла роль обеспокоенной подружки, так что ей пришлось сделать вид, что ничего особенного не произошло.
– Лана, это чертовски мерзко… Я даже представить не могу.
– Пока я жива, я никогда не смогу стереть это воспоминание. Неважно, что потом я узнала, как она все это подстроила: напоила его, пришла и записала, как они занимаются сексом. Я никогда не забуду, в каком отчаянии я была в тот день. Как больно мне было знать, что он занимался сексом с кем-то другим сразу после меня, после обещания завязать с другими девчонками, после того как мы переспали. Я отдала ему свою девственность, а он так поступил…
Небольшое ностальгическое путешествие идет мне на пользу. Я не могу забывать, какой Кэл на самом деле. Он может верить, что изменился. Но в силах ли человек когда-нибудь действительно измениться в том, что присуще его природе?
Я поворачиваюсь к Лив лицом.
– Ты можешь представить, каково это – увидеть, как парень, которого ты любишь, занимается сексом с другой? Парень, который владел твоим сердцем с самого начала. Парень, от одного взгляда которого ты таяла. Наша связь была необыкновенно сильной, Лив. Я в любой момент могла сказать, о чем он думает, лишь заглянув ему в глаза. Я знаю его до мелочей. Я знаю все его сокровенные темные тайны, а он – мои. – Я вздыхаю, уставившись в потолок, словно в первый раз ощущая всю боль. – Как могут люди, которые так крепко связаны, причинять друг другу столько боли?
Глаза Лив на мокром месте, когда она смотрит на меня.
– Я не знаю, как смогу существовать без него, – честно признаюсь я. – Он всегда был частью меня, и попытки выжить без него постепенно уничтожают меня изнутри, но боль все еще со мной, она отказывается уходить. Я опустошена, Лив, и каждый раз, когда вспоминаю об этом, у меня крутит живот, но воспоминания никуда не деваются. Они запечатлены в моем мозгу, будто я незримо была там. Если что-то должно было стать переломным моментом, то это именно он.
