– Нет. Пожалуйста, не надо так! – В ее взгляде отчетливо сквозит тоска, и еще больше слез готово выплеснуться наружу. – Не вини себя, в случившемся нет твоей вины.
– Я считаю иначе, – честно отвечаю я. – Я ранил тебя снова и снова. Знал, что небезразличен тебе, и специально действовал назло тебе или своим собственным чувствам. Продолжал игру, хотя знал, что тебя это расстраивает. Я был полным идиотом, и именно это мое поведение довело тебя до подобных действий. Я отдал тебя в лапы Эддисон. И виноват не меньше, чем она.
– Бог мой! – восклицает Лана, перегнувшись через стол. В ее глазах блестит гнев. – Поверить не могу, что ты так думаешь! Все совсем не так! Плевать, что я была ранена. Это не давало мне права говорить то, что я сказала. Ничто не может искупить мою вину, и если ты думаешь, что сказав мне, будто понимаешь, вернешь все на круги своя, ты совсем не знаешь меня. Я не могу позволить тебе взваливать всю вину на себя. Я не позволю тебе, – решительно качает она головой.
К черту все. Я беру ее нежные руки в свои.
– Мы оба наделали ошибок, детка. Почему бы нам не договориться, что мы оба были неправы, оставить прошлое в прошлом? И вместо этого двинуться дальше?
– Ничего не получится, Кэл.
– Почему нет, черт возьми? – требовательно спрашиваю я, пытаясь сдержать гнев. Слезы текут по ее лицу, оставляя новые шрамы на моем сердце. Всегда ненавидел ее слезы. – Медовая булочка, не плачь, пожалуйста.
– Ты можешь думать, что простил меня, но на самом деле это не так. Не совсем так. В какой-то момент ты начнешь злиться на меня, и это погубит нас. Я бы предпочла сохранить те хорошие воспоминания, которые пока у меня остались, а не превращать все в дерьмо окончательно.
– Никогда не считал тебя трусихой, Лана.
Она пытается выдернуть свои руки, но я сжимаю их сильнее. Я не готов отпустить ее.
– Я реалистка, Кэл.
– Ответь мне, Лана. У меня действительно еще есть частичка твоего сердца? Она все еще моя?
– Ты и так знаешь ответ.
Ее голос звучит надломлено, и это разрывает мне сердце.
Краем глаза я замечаю пару девушек за другим столиком, шепчущихся и разглядывающих нас. Одна из них мечет в меня яростные взгляды. Не обращая на них внимания, я снова сосредотачиваюсь на хрупком создании, сидящем напротив меня. Лана может быть чертовски упрямой, когда хочет, и пока она явно не спешит отказываться от своего решения. Я понимаю, что еще предстоит попотеть.
– Мне нужно услышать это от тебя.
– Зачем мучить себя? Нас?
– Лана, – шепчу я, перегнувшись через стол, – потому что я не теряю надежды, что ты все еще любишь меня. Если скажешь, что больше не испытываешь ко мне чувств, то я оставлю тебя в покое. Обещаю. Но если ты скажешь, что я все еще небезразличен тебе, то я не сдамся. Кто-то из нас должен бороться, – она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я поднимаю указательный палец, останавливая ее, – и я хочу знать правду, Лана. Ты мой должник. – Я не могу позволить ей солгать. Если бы она честно сказала, что со мной все кончено, я бы ушел. Мне нет смысла принуждать ее к чувствам, которых она больше не испытывает. Это убило бы меня, но я выполнил бы обещание.
Теперь она плачет, не таясь. На нас ложится тень, и девушка из-за соседнего столика подходит к нам. Она бережно кладет руку на плечо Ланы.
– Ты в порядке? – Ее голос звучит мягко, но меня она окидывает недобрым взглядом. – Он пристает к тебе?
– Что? – Лана поднимает на нее глаза, яростно вытирая тушь, растекшуюся под ними. – Нет, конечно нет.
– Уверена? – Она перехватывает взгляд Ланы. – У него за плечами есть история, но не стоит бояться.
– О боже! – Лана выдергивает свои руки из моих, прикрыв рот освободившейся рукой. Она в ужасе.
– Мы тут вообще-то поговорить пытаемся, – говорю я сквозь зубы.
– Я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке, – огрызается незнакомка.
Я смягчаюсь в тоне и взгляде.
– Я рад, что есть девушки, которым небезразлична судьба других. Но не стоит беспокоиться на мой счет рядом с ней или с кем-либо еще.
Она недоверчиво сверлит меня глазами.
– Спасибо, что поинтересовались. Но, уверяю вас, я в порядке. Мы… старые друзья. Просто предаемся воспоминаниям, которые огорчают меня, – говорит Лана. – Кэл не причинил бы вреда мне или любой другой девушке. Я знаю, что вы имеете в виду, но он не совершал этого. Все обвинения были сняты, так как он невиновен.
Теперь девушка посылает яростные взгляды Лане.
– Это ничего не доказывает, – фыркает она. – Никто никогда не убедит меня в его невиновности.
Ее глаза превращаются в щелочки, когда она зло смотрит в мою сторону. Меня будто обухом по голове треснули, когда я столкнулся с ее враждебной реакцией.
Лана стискивает челюсти, поднявшись.
– Он не делал этого. Кому, как не мне, знать об этом, если это я ложно обвинила его!
Черт! Поверить не могу, что она созналась. Вот вам и прикрытие в кампусе.
Девушка покачивается на каблуках и часто моргает.
– Ты? Это была ты?
Лана стоит уверенно, выпрямляется и упрямо поднимает подбородок.
– Да, это была я. И мне нечем гордиться. Хотела бы я этого не делать! Кэлвин Кеннеди невиновен. Он не заслуживает вашей ненависти. Если вы хотите сделать что-то хорошее, расскажите об этом. Если вам нужно кого-то ненавидеть, то ненавидьте меня. А теперь прошу меня извинить, у нас частная беседа.
– Сука! – рявкает девушка на Лану, и я вскакиваю со своего места. Но она тут же направляет на меня яростный взгляд, приковывая к месту. В помещении воцаряется гробовая тишина, внимание всех приковано к этой сцене.
– Вы имеете право на личное мнение, но, поверьте, я думала о себе вещи и похуже, – спокойно отвечает Лана.
Она обводит взглядом помещение, заметив невольных свидетелей, затем умоляюще смотрит на меня.
– Мы можем убраться отсюда?
Я киваю, кинув на стол мелочь.
Я беру ее за руку и веду к двери. Наш уход провожают взгляды всех посетителей, и, сомневаться не приходится, свежая сплетня разнесется по кампусу со скоростью звука.
– Зачем ты это сделала? – Я поворачиваюсь к ней лицом, когда мы забираемся во внедорожник.
Ее бьет дрожь, и я мечтаю утешить ее.
– Не могу поверить, что люди до сих пор думают, будто ты сделал это! – Я пожимаю плечами. Для меня это не было новостью. – И часто такое случается?
Я снова пожимаю плечам.
– По-разному. – Не хочу вдаваться в подробности. На нее и без того давит чувство вины.
– Это… это ужасно! Боже, мне так жаль! – Глубокие морщины разрезают ее лоб, когда она хмурится. – Я публично призналась, чтобы тебе не пришлось терпеть клевету. Но все оказалось бессмысленным, да? Ущерб уже нанесен. Вот почему ничего не получится, – активно жестикулирует она. – Разве ты не понимаешь? – Ее голос срывается из-за громких рыданий. – Тебе будет лучше без меня! Я делаю это ради тебя! Я хочу для тебя лучшего, и это может быть только без меня. – Она качает головой, и слезы льются с новой силой. Я тянусь к ней, но она отшатывается.
