Она шмыгает носом, и я быстрым движением подхватываю ее и устраиваю у себя на коленях. Обнимаю и кладу ее голову на мое плечо.
– Та женщина не имела права возлагать ответственность на тебя и тем более не имела права бить тебя. Подобное дерьмо неприемлемо ни при каких обстоятельствах, и ты должна понимать это, потому что никто не имеет права физически нападать на тебя. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
– Когда-нибудь станет легче? Думаешь, когда-нибудь они забудут? – Ее теплое дыхание касается моей кожи, обжигая меня.
Я запускаю пальцы в ее волосы.
– Забудут. Все пройдет, а до тех пор мы будем достаточно сильными, чтобы справиться со всем.
Лана затихает, и мне кажется, что она уснула. Затем она шевелится, глубоко вздохнув.
– Я хотела умереть, – признается она, снова разрывая мое сердце. – Я ненавидела себя и так скучала по тебе, и бывали дни, когда я думала, что не смогу дальше жить с мыслью, что никогда больше тебя не увижу. Я была сломлена. Теперь я знаю, что была в депрессии, но тогда мне казалось, что я просто застряла в аду, который создала сама, и обязана принять наказание. Бывали дни, когда я не могла встать с кровати. Дни, когда я отказывалась от еды. Иногда я запиралась в комнате и отказывалась говорить с кем-либо. Только ради…
Она молчит, и я чувствую, как ее тело напряглось.
– Ради чего, детка? – шепчу я, поцеловав ее в висок. Мы снова погружаемся в молчание, и мне приходится усмирить свое нетерпение. Нельзя торопиться. Она расскажет обо всем в свое время.
Выпрямившись, она гладит мое лицо ладонью.
– Кэл… – Она сглатывает, дрожа всем телом.
Я глажу ее руки.
– Что бы ни случилось, ты можешь мне рассказать. Я здесь ради тебя и никуда не уйду.
– Обещаешь?
Я целую ее в лоб.
– Обещаю. Я никогда не дам тебе больше повода сомневаться во мне. Я не подведу тебя. Ты – мой человек, Лана.
– Я?
– Всегда была.
Она наклоняется и целует меня в щеку.
– Ты тоже всегда был моим человеком, Кэл.
Я хочу целовать ее до потери пульса прямо сейчас, но мне удается сдержаться. Первый раз, когда мы снова поцелуемся, должен стать особенным. Ради нее я собираюсь все сделать правильно и не хочу совершить ошибок.
Ее нижняя губа дрожит, когда она смотрит мне в глаза. Внутренняя борьба отражается на лице.
– Я… я, – начинает она, а я сижу, затаив дыхание в ожидании.
Глава 17
Лана
– Я трусиха, – жалуюсь я Оливии, зевая следующим утром. – Признание было готово сорваться с языка. Я собиралась рассказать ему о Хьюсоне, но посыпалась. – Я зарываюсь головой в подушку.
– Чем дольше ты откладываешь, тем будет хуже.
Я сажусь в кровати.
– Знаю. Но я в ужасе. Мы восстанавливаем связь, и мне хорошо. Я боюсь, что стоит мне рассказать, и я потеряю его навсегда.
– Ты потеряешь его, если не расскажешь в ближайшее время, тебе придется довериться ему. Если он смог простить тебя за ложное обвинение в изнасиловании, то и за это сможет. Объясни ему все так, как объяснила мне, как только он обдумает твои слова, он поймет.
– А если нет? – Я сижу, скрестив ноги, и жую кончики волос. Отвратительная детская привычка.
– Тогда ты адаптируешься к новой ситуации. Ты сильнее, чем думаешь.
– Думаю, ты выбрала не ту специализацию, – искренне говорю ей я. – Тебе нужно перевестись на психологию. Из тебя получился бы классный психолог. Ты всегда можешь найти правильные слова.
Она фыркает, из ее рта вырывается смешок.
– Ничего об этом не знаю. – Выражение лица становится серьезным. – Я переживаю за тебя, и мне не нравится видеть тебя обеспокоенной. Всего-то.
– Я расскажу ему, – говорю я с большей уверенностью. – Мне нужно набраться смелости и взять себя в руки.
Я спускаю ноги с кровати и снова зеваю.
– Буду рядом, когда ты сделаешь это. – Она быстро обнимает, меня перед тем как уйти.
Очень радует факт, что сегодня у меня нет утренних занятий. В кровать я забралась только после трех, в итоге была вымотана.
Кэл снова ждет меня снаружи. Я качаю головой и, улыбаясь, перехожу дорогу к внедорожнику. Забираюсь внутрь, поворачиваюсь к нему лицом, и меня осеняет мысль.
– Откуда ты знаешь мое расписание? И как же твои собственные занятия?
– И тебе доброго утра, детка. – Вопрос проигнорирован, он наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. Шквал нежных, как прикосновение перышка, покалываний проходится по моей коже. Мой взгляд скользит по его восхитительным губам, и у меня снова слюнки текут. Сердце стучит быстрее, и желанию поцеловать его становится почти невозможно сопротивляться. Чем дольше я нахожусь рядом с ним, чем чаще он ко мне прикасается, тем сильнее мне хочется вывести наши отношения за рамки дружбы.
Но я не могу этого сделать.
Не сейчас, когда он еще не знает про своего сына.
Эта мысль отрезвляет меня, и я откидываюсь на спинку сиденья, отводя взгляд.
– Все в порядке? – мягко спрашивает он.
– Конечно, – усердно улыбаюсь я. – Доброе утро. Хорошо спал?
– Ты же меня знаешь, – пожимает он плечами, когда внедорожник трогается с места. – Я засыпаю, едва моя голова коснется подушки.
Я всегда завидовала его умению засыпать мгновенно. Как человек, склонный к бессоннице, я хотела уметь спать всегда и в любом месте, как он.
– Ты не ответил на мой вопрос, – напоминаю я.
– Я, вероятно, смог достать копию твоего расписания.
Я издаю стон, откинув голову на подголовник, когда все встает на свои места.
– Ты заставил Кевина взломать университетский сервер, да?
– В яблочко, – гордо усмехается он и протягивает руку, переплетая свои пальцы с моими. – Не волнуйся, следов он не оставил.
– Твой брат однажды вляпается в какое-нибудь дерьмо, – бормочу я, качая головой.
– Не, он слишком умный для этого.
Я лениво поглядываю в окно, и еще одна мысль приходит мне в голову.
– Есть планы на сегодняшний вечер?
– Не-а, весь твой, – дерзко подмигивает он.
– Встретимся в пять на озере Элис? Не ешь. Еду я принесу.
– Это свидание? – спрашивает он, остановив внедорожник.
Я складываю руки на коленях и смотрю на него. Его лазурно-голубые глаза озорно блестят.
– Хочешь, чтобы было им? – Сердце быстро бьется в моей груди.
Вторая его рука переплетается с моей, и он притягивает меня к себе так близко, что между нами едва остается расстояние. Он смотрит на меня сквозь опущенные ресницы, на лоб спадают пряди волос. В воздухе буквально слышен треск электричества. Мое сердце пропускает удар, когда его взгляд останавливается на моих губах. Он наклоняется вперед, и во мне взрывается фейерверк чувств. Во рту пересыхает, и кажется, что вместо языка у меня наждачная бумага.
