– Я не обязана оправдываться перед тобой. Пожалуйста, оставь меня в покое, Чейз. Я не хочу больше тебя видеть.
Он намеренно делает безразличный вид, отходя назад.
– Твое упущение, Лана. Увидимся.
Да уж нет, если это будет зависеть от меня.
Он уходит, а я наконец выдыхаю, осознав, что все это время сдерживала дыхание.
Глава 18
Кэлвин
Я стучу в дверь Ланы, нервно покачиваясь на ногах. Вытираю ладони о джинсы и мысленно выступаю перед собой с зажигательной речью. Даже со своим некоторым опытом свиданий я никогда еще так не нервничал. Весь день я вел обратный отсчет до сегодняшнего вечера.
Дверь распахивается, и передо мной предстает Лана, похожая на гребаного ангелочка. Она одета в белый сарафан чуть выше колен. Голубой кардиган прикрывает руки. Волосы распущены и свободно ниспадают на спину, а кожа сияет. Приветственная улыбка кажется робкой.
– Прекрасно выглядишь, – говорю я, заходя в комнату, а она заливается румянцем.
– Ты тоже. – У меня на языке вертится колкий ответ, но я сдерживаюсь. Я полон решимости быть сегодня настоящим джентльменом.
– Привет, Кэл, – высовывается из-за Ланы голова Оливии. – Рада снова видеть тебя.
– Я тоже. – Я не могу оторвать взгляд от Ланы и протягиваю ей руку. – Готова?
– Секунду. – Она подходит к кровати и берет с нее плетеную корзину.
– Дай-ка сюда. – Я забираю у нее корзину, прежде чем она успевает возразить, и поднимаю крышку. Моя улыбка становится шире. – Пикник?
– Ага. Как в старые добрые времена, – улыбается она, и в этот раз улыбкой светятся даже ее глаза. – Идем, пока не стемнело.
– Хорошо вам провести время, детки, – растягивая слова, говорит Оливия, в ее тоне слышится сарказм. – Не пропустите комендантский час!
– Очень смешно, – игриво отзывается Лана, показав подруге язык.
Я крепко держу ее за руку всю дорогу до внедорожника. Закинув корзину для пикника на заднее сиденье, я открываю дверцу пассажирского и помогаю ей забраться. Она сидит неподвижно на своем месте, сложив руки на коленях.
– Нервничаешь? – спрашиваю я, скользнув на водительское место.
Она закусывает губу.
– Немного.
– Я тоже, – приподнимает она брови. – Я не то чтобы часто была на свиданиях.
– Разве? – Я замечаю скепсис в ее тоне и прекрасно понимаю, откуда он взялся.
Двигатель оживает, и я выруливаю на дорогу.
– Не-а. Я цеплял девчонок на вписках, но редко звал на свидания. Обычно это бывало разовым мероприятием.
Она молча обдумывает мои слова, и я не мешаю ей.
– Почему? – спрашивает она пару минут спустя.
– Давай доберемся до озера, и там я тебе все расскажу. – Сегодня вечером мне нужно много чего ей рассказать, я не хочу торопиться.
Мы приехали минут через двадцать и быстро заняли уединенное местечко вдали от берега озера. Все знают, что в этих водах водятся аллигаторы, и я не хочу рисковать. Я стелю покрывало в тени большого дерева, а Лана начинает распаковывать корзину для пикника. Я снимаю кроссовки и плюхаюсь на покрывало рядом с ней. Хотя по вечерам ощутимо прохладнее, все равно достаточно тепло, чтобы сидеть на улице без куртки.
– Быть не может! – восклицаю я, увидев медовые булочки. – Где ты их добыла?
– Я нашла пекарню в Гейнсвилле, где их делают на скорую руку. Они не так хороши, как мамины, но вполне сойдут.
Я наблюдаю, как она достает все наши любимые продукты для пикника, и ностальгия сдавливает мне горло. Воспоминания захватывают мои мысли.
– Помнишь последнее лето на Нантакете, тот раз, когда твоя мама собрала для нас корзину для пикника на Серфсайд-Бич? – Частный пляж дома для отдыха моих родителей был приличным, но мы с братьями предпочитали ездить на великах на Серфсайд-Бич, чтобы смешаться с толпой. В тот день нам с Ланой удалось улизнуть вдвоем, и Грета удивила нас, собрав корзину, полную вкусняшек.
– Еще бы, – улыбается она мне. – В тот день у меня сгорело лицо, и мама закатила истерику, когда мы вернулись домой.
Я запомнил этот день по совсем иной причине.
– Ты тогда пробила колесо, и мне пришлось посадить тебя к себе на руль. И так мы проехали всю обратную дорогу домой.
– Я помню. Забавные времена. – Ее улыбка кажется мне странной.
– Думаю, мы чуть не разбились несколько раз, потому что я был слишком занят разглядыванием твоей задницы, вместо того чтобы следить за дорогой.
Глаза Ланы чуть не выскакивают из орбит.
– Тебе было всего лишь тринадцать!
– У тринадцатилетних тоже есть глаза. Я тем летом был на взводе, как черт, – легко признаюсь я и усмехаюсь, когда ее рот распахивается. Вид у нее недоверчивый. Неужели совсем не понимает моих чувств к ней? – Я только о тебе и думал тем летом, Лана, – тихо добавляю я. – Ты была всем, о чем я мечтал.
Она сглатывает, и наступает неловкая пауза.
– Мне нравились те летние дни, – признается она минутой позже, явно избегая обращать внимание на мое заявление. Хорошо, пусть будет, как хочет она. – Я была безутешна, когда меня перестали приглашать.
– Это была моя вина. – Я делаю глоток сладкого розового лимонада. Она поднимает голову.
– Мне всегда было интересно. Я полагала, это случилось потому, что твоя мама застала нас целующимися, и ей это не понравилось. – Она кладет в рот немного салата.
Улегшись на бок, я подпираю голову рукой. Отставив тарелку с салатом в сторону, она зеркально повторяет мое положение.
– Я знаю, мне следовало бы объясниться, но я не представлял, как это сделать, не причинив тебе боль.
– Я была в такой растерянности. Думала, что, наверное, отвратительно целуюсь, поэтому ты однажды меня вот так поцеловал и больше даже не упоминал об этом.
В ужасе я забываю, как дышать.
– Ты так подумала? – Она кивает. Протянув свободную руку, я касаюсь большим пальцем ее пухлых губ. – Лана, тот поцелуй был самым памятным в моей жизни. – Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять, что она мне не верит. – Ты помнишь, каким странным я был в ту поездку?
Она снова кивает.
– Я был таким, потому что мне постоянно и до смерти хотелось тебя поцеловать, и я пытался собрать свою смелость в кулак, чтобы решиться на это. Рассказать тебе, что я к тебе испытываю. Я сам был в замешательстве, но не из-за того, что хотел поцеловать тебя. Я боялся, что ты не поймешь, и не хотел разрушить нашу дружбу.
– Правда?
Я кладу ладонь на ее щеку.
– Да, правда. В тот последний день я запаниковал, потому что мы уже собирались домой, а я все еще ничего не сделал, так что, прежде чем я окончательно потерял свое самообладание, ворвался в твою комнату и поцеловал тебя. Боже, я до сих пор помню, как это было потрясающе.
