– Джастин, – голос у меня срывается. – Это…
Предложение обрывается, поскольку его губы прижимаются к моему затылку, а затем он перебрасывает мои волосы через плечо.
– Ты в этих проклятых легинсах. – Его уверенные руки движутся вниз и дальше по бедрам. – Они, мать их, сводят меня с ума.
Сглатываю и откидываюсь назад. Моя спина прижимается к широкой, твердой груди Джастина.
– В тот вечер, когда ты пришла готовить для нас ужин, я глаз не мог отвести от твоих изгибов.
Мне нравится слышать эти слова, нравится вот так проникать в его сокровенные мысли.
– Весь вечер у меня почти стоял. – Я прижимаюсь к нему спиной, тая от его прикосновений, но он еще не закончил. Обняв меня обеими руками, Джастин опускает подбородок мне на плечо. – Мне так нравилось, что ты была у меня, готовила для меня, кормила меня, пусть даже я не мог показать этого.
Я криво усмехаюсь. Хоккеисты способны съесть больше, чем кто бы то ни было. Конечно, путь к его сердцу лежит через желудок. Что-то в этом меня забавляет.
Я столько всего хочу сказать. Хочу поблагодарить его за то, что он сделал сегодняшний вечер таким особенным, за все усилия, которые он, очевидно, приложил, но Джастин заставляет меня повернуться и ведет к постели. Я опускаюсь на матрас, сев на край. Он снимает с меня футболку, потом – бюстгальтер. Его руки – на моих грудях, мнут и ласкают их, пока я расстегиваю его брюки и лезу рукой в боксеры. Он уже тверд, и, черт возьми, это заводит.
Джастин издает низкий стон, а затем наклоняется, чтобы стянуть мои легинсы вниз по бедрам. Он полностью раздевает меня, но сам остается в одежде.
– Нечестно, – дуюсь я.
Он хмурится.
– Тебе холодно? Нужно было включить обогрев.
Качаю головой.
– Я в порядке. Мне просто кажется, тебе следует присоединиться ко мне. – Пробираюсь ладонями по его рубашке и прижимаю руки к скульптурному прессу. Мускулы напрягаются от моего прикосновения.
Затем он стягивает рубашку через голову и так же быстро сбрасывает брюки.
Обнаженный Джастин Брэди – это произведение искусства, однако у меня лишь секунда, чтобы успеть оценить это зрелище, прежде чем он вновь увлекает меня на постель. Джастин заключает меня под собой: его руки – клетка по обе стороны моего тела. Это потрясающее ощущение. Его возбужденный член прижимается ко мне, и когда я обхватываю Джастина ногами, он ложится, идеально направленный прямо в мою вагину.
Губы Джастина накрывают мои в жадном поцелуе, и мы надолго замираем. Его язык играет с моим, эрегированный дружок упирается в меня, сводя с ума. Меня никогда не целовали так. Взасос, требовательно и безумно страстно.
Слова из нашего прошлого разговора о «встречах с другими» не дают мне покоя.
Я прерываю поцелуй и трогаю жесткую щетину на его шее.
– Я хочу, чтобы ты трахнул меня без презерватива.
Джастин отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза, и смотрит так, словно я только что попросила его решить сложное математическое уравнение.
– Ты… о чем?
– Ты не заразный. Я – точно не заразная. Я хочу почувствовать тебя… по-настоящему, без слоя латекса между нами.
Его брови сходятся на переносице, во взгляде чувствуется боль.
– Твою мать, Элиза, – едва слышно ругается он. – Ты понятия не имеешь, как мне хочется проделать это с тобой, но мы не можем.
Я закусываю нижнюю губу, глядя ему в глаза.
– Почему нет?
– Потому что, во-первых, ты можешь залететь.
О. Точно. Странно, что такая возможность не пугает меня до ужаса. Я качаю головой.
– Я на таблетках. Плюс ты можешь вытащить его раньше, если хочешь дополнительных гарантий.
Мгновение нерешительности. Он хочет уступить, но борется с собой. Никогда раньше не видела его таким.
– Ты никогда не спал ни с кем без презерватива?
Джастин качает головой.
Я улыбаюсь.
– Хорошо. Значит, я тоже буду у тебя первой.
На это он коротко смеется, хоть и смотрит неуверенно.
– Возможно, ты не осознаешь этого, но ты уже первая во многом.
Я скептически хмыкаю.
– Это правда, – продолжает он, откидывая прядь волос с моего лица и глядя на меня сверху вниз.
Странно, должно быть, вести такую долгую дискуссию в подобном положении, и все же с Джастином это кажется самым естественным делом в мире – вдаваться во все эти детали. Мне так комфортно с ним, и, несмотря ни на что, мне это нравится. Очень. Мне нравятся весь этот разговор и тихое признание правды. И как бы я ни стремилась к тому, что будет дальше, часть меня хочет продолжать говорить.
– Помнишь, как вы с Оуэном ходили на выпускной? – Я улыбаюсь, вспоминая, как они прихорашивались перед зеркалом в спальне Оуэна.
– Да. Ты ведь училась в средней школе, верно?
Я киваю.
– Я была так влюблена в тебя тогда. И видеть тебя в смокинге… – Я улыбаюсь. – Тогда впервые я почувствовала, что мое маленькое сердце может просто разорваться от тоски.
Он тихо смеется, чуть пожимая мне плечо.
– Восьмиклассница, я в шоке. – Губы его кривятся в усмешке. – Ну, мне тоже есть в чем признаться. Никогда раньше я не забивал спортивную сумку свечами и не рассыпал розовые лепестки на чьей-либо постели.
Мое сердце так переполнено им, а тело настолько готово к большему, что я понимаю, время разговоров прошло.
– Тогда подари мне еще один первый раз, – шепчу я, проскальзывая рукой между нами. Обхватив ладонью член, я направляю его ко входу. А затем наблюдаю, как зубы Джастина впиваются в нижнюю губу, и сексуальное выражение сосредоточенности пробегает по его лицу, когда я начинаю подталкивать его внутрь. Он двигает бедра вперед, давая мне то, чего я хочу, в мучительно медленном темпе.
Испытываю слегка болезненное ощущение, пока привыкаю к его размеру, а после – лишь удовольствие. Так. Много. Удовольствия.
Я издаю стон, и его глаза закрываются, когда он проталкивается дальше, погружаясь в меня полностью.
– О, Элиза. – Голос у него хриплый и надломленный, и это неожиданно заводит – слышать, как он теряет контроль.
Теплая атмосфера, созданная свечами, удивительно сладка, и мне это нравится. Мне нравится иметь возможность наблюдать, как меняется выражение его лица, когда он смотрит на меня сверху вниз. Джастин подавляет дрожь и издает отчаянный, жаждущий звук, когда его губы встречаются с моими.
Движения ускоряются, его бедра врезаются в мои.
– Да. Вот так. Да, – не прекращаю стонать я.
Поддерживая свой вес одной рукой, он проскальзывает второй меж нами, чтобы нежно надавить на клитор.
