Глава один. Пьяные признания
Оуэн
– Ну, давай, вот так. Потихоньку. По шагу за раз.
Обхватив руками за талию, я медленно веду Бекку по коридору к своей спальне, прочь от наших друзей, которые все еще веселятся, включая мою сестру Элизу и моего лучшего друга Джастина, ставших недавно объектом всеобщего внимания.
– Но я не устала, – говорит Бекка, и мучительный зевок прерывает ее на середине этого утверждения. – Я могу веселиться часами.
Я коротко смеюсь.
– Точно. Ну, тогда повесели меня.
Наша группа друзей собралась покутить, чтобы отпраздновать нашу победу над противниками в сегодняшнем матче, а после некоторые из них приехали сюда, чтобы продолжить празднование.
Уже почти два часа утра, и, как любой хороший друг, я помогаю очень пьяной Бекке добраться до своей комнаты, где она сможет отоспаться, поскольку я ни за что не посажу ее в «Убер» с незнакомцем, не в таком состоянии и не в это время суток. Вот уж нет.
– Занимай мою кровать. Я могу поспать на диване в игровой комнате, – говорю я, заведя ее в свою комнату.
Я закрываю дверь за нами, отрезая шум вечеринки. Большая часть народу уже разошлась по домам, но пара парней все еще зависает в гостиной.
– Хочешь сказать, что никого не трахнешь сегодня? – бормочет она, голос у нее игривый и немного удивленный.
– Я не так уж часто трахаюсь.
Ну, ладно, часто, и все же я не знаю, почему она ставит мне это в укор. Мы с Беккой дружим уже много лет, раньше она никогда не комментировала мою чрезвычайно насыщенную сексуальную жизнь. Точно так же, как я не комментирую ее сексуальную жизнь, вернее – ее отсутствие. Что меня вполне устраивает. Я никогда не позволял себе думать о Бекке никак иначе, кроме как о друге.
Пока она садится на край моей постели, чтобы снять ботинки и носки, я ищу в шкафу чистую футболку, дабы она могла переодеться в нее на ночь. Когда я поворачиваюсь, чтобы отдать ей футболку, она уже наполовину разделась: ее брюки расстегнуты, и она неловко пытается стянуть их вниз по бедрам с громким пыхтением.
Я бросаю футболку на край постели рядом с ней и отворачиваюсь, чтобы не смущать ее.
Она, кажется, не думает сейчас, что дает мне бесплатное представление, но я знаю, утром она придет в ужас, когда вспомнит об этом. Обычно Бекка скромна и зажата. Не помню, когда в последний раз видел ее такой пьяной.
– Все. Теперь можешь смотреть.
Когда я поворачиваюсь, она стоит напротив в моей мягкой серой футболке с лого моей команды. Одежда поглощает всю ее пятифутовую фигурку, опускаясь ниже колен. Бекка выглядит такой маленькой, что я не могу не улыбнуться.
– Ты в порядке?
– Ага. Но не лги мне, Оуэн. – Она делает шаг ближе и тыкает пальцем мне в грудь. – Я знаю, ты лучше, чем ты думаешь.
Я ухмыляюсь в ответ.
– Неужели? И что ты себе воображаешь?
Я вдруг немного беспокоюсь о том, что могу услышать дальше.
Мои сексуальные аппетиты ни для кого не секрет. Как только я стал профессиональным игроком, я потворствовал себе, вероятно, немного больше необходимого, но у меня нет никаких сожалений по этому поводу. Я молод и одинок, после многих лет тяжелой работы, посвященной спорту, живу так хорошо, как только могу себе позволить.
Мне весело, и никто не пострадает от ложных обещаний длительных отношений. И я чертовски уверен, что не готов остепениться. Но сейчас, когда Бекка смотрит на меня так, словно я – загадка, которую она хочет разгадать, я чувствую себя немного неловко.
Она поджимает губы, размышляя.
– Честно? Я бы хотела быть как ты.
Она хочет спать со всеми подряд? Это новость. Не говоря уж о том, что любой парень в здравом уме будет счастлив переспать с ней.
Я вспоминаю наш разговор на прошлой неделе, когда мы встретились за чашкой кофе. Слушая, как откровенно Бекка рассказывает о своей личной жизни, я думал, мол, это всего лишь небольшой период одиночества, но теперь начинаю думать, что за этим, возможно, скрывается нечто иное.
– Эм, почему? – удается выдавить мне.
– Хотела бы я относиться к сексу проще, как ты. Мне кажется, ты не заморачиваешься, просто наслаждаешься жизнью и хорошо проводишь время.
Я переминаюсь с ноги на ногу, осознав, как близко мы стоим.
– Да, это так. Я наслаждаюсь сексом, так и есть.
Что-то тут не сходится. Бекка – хорошая девушка. Она не из тех, кто занимается случайным трахом. Она из тех, с которыми остаются насовсем. Моногамия и все такое.
Она тянется похлопать меня по груди, шепча и хихикая одновременно.
– Знаешь, ходят слухи, что у тебя очень большой член. Я ходила на массаж и слышала, как девчонки обсуждали его.
Я едва не проглатываю язык. Пьяная Бекка – чертовски забавная, и у нее совсем нет тормозов. Что можно ответить на такое? «Спасибо» кажется неуместным. И я уж точно не собираюсь спорить с ней, так что мой выбор – промолчать.
– Ну, ладно. – Хлопок в ладоши. – Достаточно сказок на ночь. Пора тебе проспаться.
Драматично вздохнув, она падает на мою постель, и когда делает это, футболка задирается, позволяя мне прекрасно рассмотреть ее трусики.
Бледно-голубые. Хлопковые. Обычные. И все же чертовски сексуальные.
Я сглатываю и делаю глубокий вдох.
– Бекка, прикрой ноги.
Она садится по-турецки и поднимает взгляд на меня.
– А?
– Я вижу твои трусики. – Я выразительно смотрю на ее колени и сглатываю. – Прошу, прикройся.
Кажется, ее это не колышет, вероятно, потому, что со мной она чувствует себя в безопасности. И трусики у нее не очень-то эротичные, но моему телу плевать.
Бекки красива, уравновешена, мила и умна. То, что мы всегда оставались друзьями, вовсе не означает, что я не вижу, насколько она привлекательна. Нужно быть слепым, чтобы не видеть этого.
Я должен уложить ее и уйти. И я определенно не должен стоять тут и пялиться на нее, как будто она сегодня в меню. Она – близкая подруга моей младшей сестры Элизы, она близкая подруга и для меня, единственная женщина, с которой я дружу так крепко. Она работает на катке, и я не могу, не стану портить все, относясь к ней как к сексуальному объекту.
– Тебе же тут удобно? – слышу я собственный вопрос.
Она кивает и улыбается.
– Спасибо, Оуэн. Что бы я без тебя делала?
Я резко втягиваю воздух между зубами.
– Бекка. Твои ноги.
– Я имею в виду… я такая неправильная, а ты – так мил со мной.
– Ты не неправильная. – В голосе у меня звучат резкие нотки, и я откашливаюсь, начав снова в более мягком тоне. – Почему ты так говоришь?
