– Лучше отвези ее домой, пока она не заснула, Люк.
Похлопав по крыше машины, он махнул сестре рукой, когда она отъезжала.
– Ты готова? – спросил он Харпер.
Она кивнула, скрестив на груди руки, чтобы согреться в прохладную весеннюю ночь. Они были одни. И будут одни в течение следующих нескольких часов. Харпер гадала, проведет ли она бессонную ночь, лежа на диване и думая о том, что он так близко от нее… и, по-видимому, обнажен. Такие мужчины, как Люк, не спят в пижамах.
– Нам туда, – сказал он, указывая на темно-серый пикап в глубине парковки. – Тебе ничего не нужно взять из своей машины?
– Нет, я в порядке. – В ее машине не было ничего, кроме недопитого с утра кофе.
Они двинулись вместе, Харпер потирала руки.
– Холодно? – спросил Люк.
Она кивнула и, когда он, обхватив ее плечо рукой, притянул к себе, ощутила трепет, который был чем-то средним между комфортом и разгорающимся вожделением. Тепло, исходящее от его тела, мгновенно согрело ее голую кожу, и Харпер не противилась желанию прижаться к Люку чуть ближе.
Он открыл перед ней дверь со стороны пассажирского места, и она заставила себя сесть в машину и устроиться на сиденье, пытаясь не морщиться от боли, когда ноющее тело заскользило по коже.
Люк сел на водительское место и завел грузовичок. Он нажал кнопку, и Харпер моментально ощутила тепло под ягодицами. Сиденья с подогревом! Выезжая со стоянки, он повернул налево, и всего через несколько минут они двигались по подъездной дорожке к опрятному трехэтажному кирпичному дому с широкой верандой. Харпер моргнула усталыми веками.
– Ты здесь живешь?
Люк посмотрел на дом через ветровое стекло.
– Ага.
– Я ожидала увидеть что-то другое. Например, холостяцкую квартиру. У тебя есть соседи? Подружка? Жена и четверо детей?
– Нет. Я один. – По его губам пробежала усмешка, от которой ее сердце затрепетало от удовольствия. – Пойдем.
Обшитая широкими досками веранда была просторной и опоясывала дом до дальней стены. Там не было никакой мебели, но Харпер тут же представила себе качели и подвешенные корзины с цветами всех цветов радуги.
Люк отпер входную дверь и придержал, открыв ее перед гостьей.
Она переступила через порог и подождала, пока он включит свет. Передняя выходила прямо на широкую лестницу с перилами. Две одинаковые двери, расположенные друг напротив друга, вели в неосвещенные комнаты. Выше темной деревянной обшивки стены были оклеены цветистыми бумажными обоями с розами и колибри.
– На самом деле ты здесь не живешь, верно?
Люк бросил ключи на узкий столик, стоявший сразу за дверью. Единственный предмет мебели в поле зрения Харпер. Потом вскинул бровь.
– С чего ты взяла?
Она провела пальцем по бумажной розе.
– Не знаю. – Харпер просунула голову в комнату справа. В свете уличных фонарей она различила лишь нарядный диван с деревянными подлокотниками, стоявший напротив телевизора с плоским экраном, водруженного на козлы. Больше в комнате ничего не было.
– Ты недавно переехал?
– Не совсем. – Люк выглядел смущенным. – Я живу здесь пару лет.
– Серьезно?
– Я был занят.
– Где ты добыл такой диван? – Харпер жестом показала на чудовище из резного дерева с комковатыми красными велюровыми подушками.
– Он принадлежал моей бабушке.
– О, слава богу. Я подумала, что ты зашел на блошиный рынок и решил, что этот диван идеально подходит для того, чтобы смотреть по телевизору евангелистские проповеди.
Люк нехотя улыбнулся.
– Это дом моей бабушки. Я выкупил его, когда она умерла.
– Вы были близки?
– Настолько близки, насколько это возможно с бабушкой-итальянкой, которая гоняется за тобой с деревянной ложкой. Бо́льшая часть мебели здесь осталась от нее.
– Ее как будто немного, – заметила Харпер.
– Я все еще подумываю прикупить кое-что, но я был…
– …занят, – закончила она вместо него.
– Как бы то ни было, здесь только одна кровать, поэтому ты можешь занять ее, а я лягу на диване.
Ужаснувшись, Харпер уставилась на неприветливые очертания дивана.
– Решительно нет. Я не стану выгонять тебя из собственной кровати.
– Но ты же не будешь спать на диване.
– Как и ты, – настаивала Харпер.
– Что ты предлагаешь?
Она замолчала, взвешивая разные варианты.
– Мы – двое измученных взрослых людей, которые, вероятно, вполне способны контролировать себя. Не могли бы мы оба лечь на кровати?
– Не думаю, что это удачная идея. – Теперь, вынув руки из карманов, он, закинув их за голову, потирал затылок. Люк нервничал, и Харпер это показалось восхитительным.
– Почему бы и нет?
– Мы не знакомы и… – Он умолк, и Харпер почуяла победу.
– Я думаю, ты сможешь удержать под контролем свои гормоны и не станешь прыгать на меня среди ночи, – поддразнила Харпер.
– Меня беспокоят не мои гормоны.
Она хлопнула его по груди. По очень крепкой, теплой груди. Возможно, он был прав.
* * *
На втором этаже мебель была только в хозяйской спальне. У одной стены, напротив украшенного изощренной резьбой комода с зеркалом, громоздилась большая кровать с балдахином.
– Бабушкина? – Харпер слегка сжала ладонью один из столбиков красного дерева в изножье кровати.
Люк кивнул, снова засунув руки в карманы.
– Красивая. – Харпер внезапно ощутила легкое смущение от того, что так внимательно рассматривала его кровать.
– Я все еще могу лечь на диване, если тебе будет удобнее. – Он показал большим пальцем в направлении коридора.
– Не будь смешным. Эта штуковина выглядит так, как будто, стоит лишь присесть на нее на некоторое время, чтобы завязать шнурки на ботинках, тут же уснешь. Мы – взрослые люди. В этом не должно быть никакой неловкости, верно?
Вместо ответа он повернулся и открыл один из ящиков комода.
– Вот. – Люк держал в руках однотонную белую майку. – Ты можешь спать в этом.
Майка была мягкая на ощупь и изношенная. Им.
– Спасибо. – Харпер осторожно взяла ее, чтобы только коснуться майки.
– Ты можешь переодеться здесь. – Он показал жестом на смежную со спальней ванную комнату. – Я пойду запру дверь.
– Хорошо, спасибо. – Еще минуту они пристально смотрели друг на друга. – Неудобно, да? – выпалила Харпер.
