Харпер не сказала о Карен и о своей поездке на кладбище. Со временем они поговорят. Лицом к лицу.
Мысли Харпер были заняты Карен, когда она выбирала эту дорогу. Харпер остановилась, чтобы перевести дух, перед маленьким двухэтажным домом на две семьи. На Мидоу-вью, у дома 417. Их общего дома. Люка и Карен. За этими стенами они готовили завтрак, занимались любовью, ссорились и собирались завести ребенка.
Харпер не знала, что рассчитывает ощутить, находясь здесь. Что должен чувствовать человек, выслеживающий призраков?
Подбоченившись, она шагала по тротуару, время от времени поглядывая на дом. Делал ли так когда-нибудь Люк? Возвращался ли он туда, где жил? Посещал ли он кладбище, где не было никого, кроме мертвых?
Харпер что-то почувствовала. Чье-то присутствие? Призрак?
Но это была женщина. Бредущая по тротуару. Когда между ними оставалось несколько шагов, они внимательно посмотрели друг на друга. У нее была стройная фигура, и одета она была по-будничному, в шорты и майку. Каштановые волосы с серебристой проседью были зачесанные назад и собраны в пучок, из которого выбивались завитки.
У Харпер возникло ощущение, будто ее застали на месте преступления. Она неловко взмахнула рукой.
– Доброе утро, – окликнула она женщину.
Женщина прямо-таки в упор смотрела на нее. Ее лицо показалось Харпер смутно знакомым. Оно напомнило ей Карен. Харпер почувствовала, как екнуло сердце.
– Джони?
Лицо женщины превратилось в бесстрастную маску.
– Значит, ты и есть она, – сказала женщина, ее голос звучал тихо, но в нем сквозила боль.
– Кто?
– Та, кем Люк заменил мою дочь.
Харпер застыла на месте.
– Джони, я могу заверить вас, что Карен никем не заменили.
– На мой взгляд, это не так. На мой взгляд, он пытался делать вид, что ее никогда не существовало, пока не нашел кого-то, кто помог бы ему все забыть.
Харпер сделала шаг по направлению к ней.
– Подождите минутку…
– Я ждала пять лет. – Ее голос дрогнул. – Из-за него я лишилась своей семьи. Он никогда не любил ее по-настоящему. На первом месте у него была страна, а моя дочь была отодвинута на второй план. С вами он поступит точно так же.
Теперь Харпер увидела, что по ее щекам текут слезы. Она покачала головой.
– Я думаю, нам нужно поговорить.
* * *
Пришлось прибегнуть к уговорам и некоторому давлению, но Харпер упросила Джони побеседовать. Они шли обратно, из-за влажного летнего воздуха у Харпер покалывало спину от стекавшей по ней струйки пота.
– Какой была Карен?
Джони вздохнула.
– Она была для меня всем. Ее отец оставил нас, когда она была очень маленькой. Просто однажды взял и ушел. Сказал, что больше не хочет быть мужем и отцом. С тех пор мы остались только вдвоем.
Рана от того, что ее бросили, саднила до сих пор, Харпер слышала это в голосе Джони.
– Карен была целеустремленной, амбициозной девочкой. Даже в восьмилетнем возрасте вся ее жизнь была расписана. Она собиралась поступить в колледж, стать ученым и выйти замуж за мужчину, который был бы «хорошим папочкой». Удивительно было наблюдать за тем, как она ставит перед собой цели, а потом идет к ним до тех пор, пока не добьется своего. – Джони вздохнула. – А теперь она умерла. А он притворяется, что ее никогда не было. Любил ли он ее когда-нибудь? Если да, то как он мог с такой легкостью отказаться от нее, от нас?
Снова обида на то, что ее оставили в одиночестве.
Они подошли к дому Люка, и Джони остановилась, оглядывая его.
– Карен понравился бы этот дом. Такой городской дом был следующим в ее планах. Они собирались обзавестись домом, создать семью. Они хотели иметь все.
Харпер провела ее на веранду.
– Вы не боитесь собак?
Джони вздохнула.
– Ну конечно, у вас есть собаки.
Харпер толкнула входную дверь, и им навстречу вырвались Лола и Макс.
– О боже, привет, – сказала Джони, приседая на корточки. Перед ее глазами замелькало месиво лап, машущих хвостов и языков, стремящихся облизать ее.
– Позвольте я у-го-щу их, и мы с вами спустимся в цокольный этаж.
Харпер поспешно пошла по коридору на кухню и взяла пакет с собачьим кормом. Она потрясла пакетом, и собаки бросились вслед за ней по коридору.
– Хорошие собачки. Ладно, садитесь. Молодцы. Это для тебя, а это для тебя.
Она застала Джони за тем, что та внимательно рассматривала столовую.
– Здесь все новое. Люк так спешил отделаться от того дома. Он продал его по дешевке и отдал всю мебель до последней щепки. Он избавился от всего, что у них было, от всех ее вещей.
– И вы думаете, что он поступил так потому, что хотел переехать?
– Другого объяснения нет.
– Думаю, оно есть. Я думаю, вы ошибаетесь насчет Люка. Давайте я покажу вам кое-что. – Харпер открыла дверь в подвал.
– Вы не собираетесь завести меня туда, чтобы разрубить на кусочки и скормить собакам, а? Я не готова стать одной из «пропавших без вести», – сказала Джони.
– Очень остроумно. А теперь позвольте взять мой ржавый топор.
– Ха-ха. – Но она пошла вслед за Харпер вниз по лестнице.
Харпер остановилась у двери.
– Люк до сих пор любит вашу дочь. И никогда не переставал любить.
– Почему вы так думаете?
– Он не говорил мне об этом. Вот что я нашла. – Повернув ручку, Харпер распахнула дверь. – Входите. Вы можете все осмотреть. Я пойду приготовлю нам кофе.
Джони кивнула, но содержимое комнаты привлекло ее внимание.
Оставив Джони одну, Харпер вернулась наверх. Пока заваривался кофе, она вывела собак на задний двор.
Она не знала, правильно ли поступает. Но провести несколько лет, веря в то, что муж дочери отмел ее память и, ни секунды не задумываясь, переехал в другой дом? Мать заслуживала того, чтобы узнать правду.
Прошло еще полчаса, прежде чем Харпер рискнула вернуться в подвал, неся на подносе кофе, сахар, кувшинчик со сливками и салфетки.
– Джони?
Она обнаружила ее сидящей на полу со скрещенными ногами и держащей в руках фотоальбом.
– Он все сохранил, – в слезах прошептала Джони.
Харпер увидела, что коробка, в которой лежали комбинезончики для новорожденных, была открыта. Поставив поднос на пол, Харпер села рядом с Джони.
– У них должен был родиться ребенок. – Джони провела пальцем по одному из комбинезончиков. Ее глаза снова наполнились слезами. – Я должна была стать бабушкой.
