Люк выругался.
– Ты не понимаешь.
– О, я отлично понимаю. Я просто все еще жду, что ты проснешься и поймешь. Ты просто выбросил то, о чем другие только мечтают. Я даже не в силах разговаривать с тобой сейчас.
Он представил, как его сестра раздраженно расхаживает по комнате.
– Ты собираешься искать ее?
– Какое тебе дело?
– Просто… Если ты найдешь ее, сообщи мне, что она в безопасности. – Люк отключился и бросил телефон на пассажирское сиденье.
Он уставился на фасад дома. Летние кашпо Харпер были сложены в гараже и заменены связками тяжелых зеленых гирлянд. Она справлялась о рождественской иллюминации. Раньше у нее никогда не было рождественской иллюминации.
Перед тем как позвонила Соф, Люк целых десять минут не вылезал из машины, припарковавшись на подъездной дорожке. Он не мог сосредоточиться на работе, поэтому приехал домой. Но одной мысли о том, что, войдя в дом, он увидит перед собой стопку коробок с собранными и упакованными свидетельствами присутствия Харпер в его жизни, было достаточно для того, чтобы удержать его в грузовике.
Когда он снова станет хозяином своей жизни?
Нужно пойти на пробежку, решил Люк. На длинную пробежку холодным осенним днем, чтобы прочистить мозги.
* * *
От стука в дверь Харпер шевельнулась.
Когда дверь открылась, она сдвинула одеяло и со слабой улыбкой взглянула на женщину с подносом.
– Я приготовила тебе чай с тостами, – сказала Джони, ставя поднос на прикроватный столик.
– Не стоило беспокоиться, Джони. Я просто очень благодарна вам за то, что вы позволили мне остаться здесь.
Она похлопала Харпер по руке.
– Приятно, когда в доме есть кто-то еще.
– Даже если он не встает с кровати? – Харпер попыталась засмеяться, но только икнула.
Джони протянула ей большую чашку чая.
Отпив глоток, Харпер вытаращила глаза, когда горячая жидкость с привкусом меда скользнула по ее воспаленному горлу.
– Надеюсь, ты не против, что я добавила немного виски. Мне от него всегда становится легче.
Харпер обхватила чашку ладонями и вздохнула. Ей не станет легче. Было только настоящее и боль.
– Симпатичная комната, – тихо сказала Харпер. Стены были окрашены в тусклый зеленовато-голубой цвет и украшены гравюрами с океанскими пейзажами. Окно с широким подоконником выходило на задний двор комфортабельного двухэтажного дома.
– Спасибо. Раньше это была комната Карен. Она помогла мне перекрасить ее, когда переехала.
– Когда она… когда она вышла замуж? – Имя Люка было произнести слишком больно.
Джони кивнула. Она села на край кровати.
– Ты чудесная девушка, Харпер. В конце концов все получится.
Харпер прикусила губу, боясь расплакаться. Вместо этого она тихо шмыгнула носом и сжала ладонь Джони.
Джони оглядела комнату.
– Ты – не единственная девушка, которая плакала в этой комнате из-за Люка Гаррисона. – По ее губам пробежало подобие улыбки.
– Карен плакала из-за него? Но ведь они идеально подходили друг другу.
– Милая, никто никому не подходит идеально в восемнадцать лет.
– Они ссорились?
– Они расставались. – Джони кивнула, глядя в изумленные глаза Харпер. – Люк порвал с Карен за несколько недель до окончания школы. Он записался в гвардию и хотел, чтобы Карен поступила в колледж, но ей захотелось выйти замуж. Он решил, что она упускает свой шанс на будущее, и порвал с ней.
– Как они помирились?
– Карен поступила в университет и пошла на свидание с Линкольном Ридом. На следующий день они вместе с Люком вернулись домой.
– Поэтому он не любит Линка?
– Ох, они всегда были соперниками.
Харпер вспомнила о том, как Люк отреагировал на Линка, выносившего ее на руках из озера, и о том, что произошло позднее той ночью. Испытает ли она когда-нибудь снова нечто подобное? Будет ли она желанной? Будет ли вызывать страсть?
Сейчас Харпер чувствовала себя только отвергнутой.
– Кстати, твой телефон, как говорит молодежь, «разрывается» с самого утра.
Глаза Харпер округлились.
– Простите. Мне следовало отключить его.
– Не беспокойся. Но, наверное, кто-то тревожится о тебе.
Покачав головой, Харпер, откашлялась.
– Я просто не могу. Пока не могу.
– Может быть, ты хочешь связаться с кем-то? Просто сказать, что с тобой все в порядке?
Харпер покачала головой.
– Не знаю. Мне кажется, что здесь все принадлежит ему, а я не хочу осложнять ему жизнь. Не хочу, чтобы он думал, что я пытаюсь…
– …настроить всех против него за то, что он идиот? – любезно подсказала Джони.
– Да, так. Именно так. – Харпер вымученно засмеялась. – Я не хочу, чтобы кто-то чувствовал себя обязанным делать выбор, потому что это его дом, а я здесь просто… проездом. – На этот раз она не смогла сдержать слез.
Взяв у нее чашку, Джони протянула ей новую коробку с одноразовыми платками.
– Никогда не думай о построенных тобой отношениях как о «проезжих». Биневеленс принадлежит тебе так же, как любому другому, и нам всем повезло, что ты оказалась здесь.
– Просто я очень люблю его. – Харпер шмыгнула носом.
– Я знаю, что любишь, милая.
– И мне так жаль, что я пришла со всем этим к вам домой. Вам нелегко иметь дело со мной, если первой его любила Карен. И я здесь только потому, что ее нет. – Она уткнулась лицом в мятый платок.
Джони вскинула брови.
– Харпер Уайльд, ты удивляешь меня. Разве ты не понимаешь? Карен привела тебя сюда ради Люка. Ты – именно то, что ему нужно для того, чтобы начать жизнь заново. – Она провела пальцами по тонким стежкам на ярко-голубом лоскутном одеяле. – Если что-то и могло бы привести в бешенство мою дочь, так это то, что люди, которых она любила, отказываются снова жить в любви. Я так и делала. Пряталась за чувством ответственности и вины, просто пытаясь удержать прошлое. И, поступая так, я пропустила слишком много лет из настоящего. Но теперь все меняется. Я больше не буду прятаться. И со временем Люк тоже перестанет прятаться.
Харпер кивнула, она знала, что к тому времени ее здесь уже не будет. У нее будет другая работа в другом городе, далеко отсюда. Возможно, у нее появится новый круг случайных друзей, которые никогда до конца не заполнят пустоты в том уголке ее души, где должна быть семья.
Может быть, такова ее судьба, всегда быть чуть-чуть одинокой. Всегда жаждать любви.
