– Судя по всему, Дженсен помощь нужна больше, чем мне, – примирительно проговорил майор. – Если дело дойдет до того, что она не сможет идти…
Он умолк, настороженно прислушиваясь. Какое-то шуршание… Не очень близкое – но вполне отчетливое.
– Что это было? – спросил Хокинс.
Рао молча уставилась на него.
– Ты не слышала?
Она покачала головой – и командир отвернулся от нее, проведя лучами фонарей по поверхности. Ничего. Может, астробиолог не слышала из-за того, что на ней по-прежнему надет шлем?.. Фонари что-то выхватили. Майор замер, медленно потянулся к карману скафандра – тому, что неизменно оставался надежно застегнутым. Шевеление не повторилось, но Хокинс направился в его сторону – очень осторожно. Он решил, что это похоже на дерево, но потом поднял свои фонари выше.
И увидел центральный ствол – не толще бедра, а потом ветвистую крону, похожую на человеческие руки. Рукастое дерево вроде тех, что они видели с плавучей льдины, только гораздо меньшего размера. Высота дерева была не больше десяти метров. Позади него было еще одно. И еще. Майор поводил лучами фонарей и обнаружил сотни, а может, и тысячи рукастых деревьев, целый лес которых преграждал астронавтам путь.
Командир пристальнее всмотрелся в ветки. Вблизи они меньше походили на человеческие руки. У них было слишком много суставов, которые сгибались во всех направлениях. А вот кисти рук… Он вспомнил АРОК с его тремя ладошками, которые были сделаны максимально приближенно к строению верхних конечностей людей. Кисти, которыми заканчивались ветки рукастых деревьев, были гораздо крупнее человеческих, но сходство было неоспоримым. На каждой кисти было по четыре пальца, длинных и постепенно сужающихся, с суставами, точно в тех же местах, что у человека. На кончиках пальцев не было ногтей, но анатомическое строение было просто поразительным. О них нельзя было думать иначе, нежели как о пальцах.
– Конвергентная эволюция, – прошептала Рао. – Это ничего не значит. Эти… эти деревья эволюционировали для выполнения некой функции. Наши руки эволюционировали тоже для неких функций, но не обязательно для тех же самых. Это просто совпадение, что они выглядят одинаково.
Хокинс посмотрел на нее с изумлением. Он не помнил, чтобы задавал ей вопрос. Он вообще ни слова не произнес. Надо бы следить за тем, чтобы держать язык за зубами… Прямо у него на глазах одна из рук пришла в движение. Рао отскочила назад. Рука дернулась, задрожала, а потом сжалась в кулак – так плотно, что пальцы побледнели. В течение примерно пяти секунд кулак сжимался все крепче и крепче, казалось еще немного, и пальцы переломятся. А потом они разжались и снова выпрямились, растопыриваясь.
– Что это за чертовщина? – пробормотал майор.
Рао не отвечала, покуда он не развернулся и не посмотрел на нее в упор.
– Без понятия, – сказала она.
– Они опасны? Нам нужно искать обход, или можно пройти под ними?
Астробиолог открыла было рот, чтобы ответить, но потом просто пожала плечами.
Хромающая Дженсен наконец догнала их, подойдя к тому месту, где они остановились. Она направила свой единственный фонарь в глубину леса.
– Сигнал бедствия идет оттуда, – сказала она, а потом снова двинулась вперед, пройдя прямо между двух деревьев.
Хокинс наблюдал за ней, почти уверенный в том, что ветки опустятся, громадными пальцами схватят ее и утащат в вышину. Он обдумывал, как будет на это реагировать. К счастью, ему не пришлось это выяснить. Рукастые деревья вообще не отреагировали на присутствие астронавта.
Луч фонаря Дженсен уперся в ствол рукастого дерева, заставив его светиться. Оказалось, что стволы состоят из какого-то полупрозрачного вещества, белесого, как плодовое тело шампиньона. Вещество было волокнистым и кое-где торчало, словно жесткие нечесаные волосы. Бывший командир шагнула в сторону, чтобы обогнуть ствол, – и в луче ее фонаря возникли еще три. Чем дальше она заходила, тем гуще становились деревья. Приходилось опасаться, что в конце концов она окажется в таком месте, где придется протискиваться между ними боком, разумеется, прикасаясь к этим деревьям.
Дженсен и в голову не приходило повернуть обратно. Нога у нее больше не болела. Она вообще стала забывать о ее существовании. Можно было бы спросить у Рао, что это значит, но вдруг правда окажется слишком жестокой. Возможно, лучше оставаться в неведении. По крайней мере до тех пор, пока они не вернутся на «Орион». Дженсен старалась идти как можно быстрее, хотя почва была неровной и постоянно пыталась сбить ее с ног.
Под деревьями густо лежали отростки, прочно закрепившиеся на поверхности. Ботинки то и дело застревали в их кольцах. Дженсен пыталась поднимать ноги повыше, но больная нога ее не слушалась. Она не столько шла, сколько ковыляла. Можно было бы идти медленнее, но не сейчас, когда она уже так близка к цели. Дженсен услышала над собой шуршание и затаила дыхание. Медленно поднимая фонарь, она направила его на кроны у себя над головой.
Там сжимались и разжимались руки. Медленно. Одновременно всего несколько. Вдруг одна из них вытянулась и схватилась за ветку другого дерева. Длинные пальцы обвили запястье – иначе это никак нельзя было именовать – и сомкнулись, сжимаясь на бледном суставе. Рука задержалась на мгновение, а потом разжалась и вернулась в прежнее положение. Спустя несколько секунд та ветка, которую обхватывали, повторила это движение. Потянулась к третьему дереву и поймала несколько торчащих пальцев. Медленно и почти бесшумно их сжала. Потом отпустила.
Может, они передают какой-то сигнал? Обмениваются питательными веществами? Пусть в этом разбирается Рао. Эту тайну Дженсен не собиралась разгадывать. Ей надо было разобраться со своей собственной. Сигнал бедствия сводил ее с ума, пока она спешила по склону и проникала в лес. В конце концов бывший командир отключила его, а потом отладила свои устройства так, чтобы получать визуальную подсказку. Каждые шестьдесят секунд, обнаружив пульсацию маяка, скафандр передаст ее в виде призрачных волн, пробегающих по забралу шлема.
Волны сливались в одну точку впереди, чуть левее от направления движения. Дженсен повернулась и последовала их указаниям, легко проходя между двумя рядами деревьев, словно вошла в туннель, который приведет ее к источнику сигнала. Она включила радио и сообщила, что идет. Ответа не было. Над бывшим командиром тянулись друг к другу древесные руки. Хватали друг друга, а потом отпускали.
Если не смотреть вверх, эти рукопожатия не видны. Так проще мириться с необычностью обстановки. Волны на забрале Дженсен стали ярче, шли гуще. Это означало, что она почти рядом с маяком. Она крикнула сквозь шлем, обращаясь ко всем, кто может ее слушать. Пусть ей дадут какой-нибудь знак… Что-то вывернулось у нее из-под подошвы, и она споткнулась, опасно накренясь вперед.
– Черт! – выругалась Дженсен, когда ботинок опять застрял в гнезде из отростков.
Ее потянуло вперед, и она качнула руками, стараясь скомпенсировать неожиданное движение. Сначала бывшему командиру показалось, что все в порядке, что она удержится, но тут рюкзак съехал ей на плечо, смещая центр тяжести. Медленно, словно она находилась под водой, Дженсен стала падать ничком, инстинктивно пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы остановить падение. Единственным подходящим предметом оказался ствол ближайшего дерева. Обхватив его обеими руками, она рухнула на колени.
