– Когда ты будешь готов, я свяжу тебя с влиятельными людьми из Содружества благородных. План очень обширен и изощрен, и за несколько поколений мы уже сумели заметно разложить Империю. В фундаменте Империи образовалась трещина, но Шаддам пока этого не замечает.
Якссон вспыхнул, как сухая солома.
– Император ничего не понимает и ни о чем не догадывается, потому что все эти трещины слишком малы и растут очень уж медленно. Ты выступаешь за то, чтобы втихомолку не платить имперские налоги, прятать владения и уводить из казны ресурсы. Я же не хочу ждать плодов этой черепашьей революции. Человечество не может терпеть десятки тысяч лет постепенного упадка Дома Коррино. Империя в ее нынешнем виде способна только на деспотизм.
Хар и Кар во все глаза смотрели на Якссона, словно завороженные его речью, но Малина слышала все это уже много раз.
– Лозунгами прогресса не добьешься. Докажи мне свой рост, примени полученные знания. – Голос ее стал жестким, и Якссон сник, как будто его ударили хлыстом. Орден сестер Бинэ Гессерит использовал подобную технику, которую сестры называли Голосом, но Малина просто показала, насколько хорошо она знает все тончайшие струны существа Якссона. – Я расширю твои полномочия, но при условии, что ты подчинишься моему руководству!
Что-то в его облике заставило ее умолкнуть на полуслове; в характере сына она заметила то, чего раньше не видела – стальную волю. Он сделал шаг назад.
– Это не совпадает с моими целями, мама. Я очень много разговаривал с отцом, пока он был жив. – Не обращая внимания на угрожающую мимику матери, Якссон продолжал: – Ты всегда унижала его! Теперь, когда его нет, а его могилу на Оторио осквернили, ты уже никогда не узнаешь, как много он мог бы сделать для КАНИКТ, если бы только ты позволила ему это.
Малина перестала смотреть на дымное небо и во все глаза уставилась на сына. Собаки поднялись и встали рядом с ней.
– Мы сможем разрушить Империю до моей смерти, – сказал он. – Твой постепенный и гладкий план может показаться привлекательным отвлеченно-академическому уму, но большинство людей не могут держаться за экстравагантную мечту, исполнение которой потребует нескольких столетий. Мы оба, мама, прекрасно знаем, что такое бюрократия. Одно промедление тянет за собой следующее, и в результате не происходит ничего. Для того чтобы что-то сломать, нужно нечто большее, чем мягкие повторные толчки. Иногда надо взять в руки дубину.
Малина покачала головой.
Якссон направился к двери.
– Я уже собрал вещи. Я буду держать тебя в курсе моих дел, мама, потому что мы и в самом деле на одной стороне. Мои усилия придадут публичное лицо твоему делу.
– Это опрометчиво и неразумно. Я не стану платить за это, – предостерегающе произнесла Малина, понимая всю тщетность этой угрозы. – Счета КАНИКТ отныне для тебя закрыты, и все твои расходы должны получать мое одобрение.
Якссон рассмеялся.
– У меня есть собственные источники дохода.
Это еще больше встревожило Малину.
– Что ты собираешься делать?
– Скоро ты сама все узнаешь и поймешь, что я действую правильно. Но остановить меня ты уже не сможешь. Механизм запущен.
* * *
Когда ученик перестает быть учеником? Или вся жизнь – это один бесконечный урок?
Чани Кайнс. Ответ отцу
Пол Атрейдес, которому только что минуло четырнадцать, уверенно положил руки на панель управления военно-тренировочного воздушного судна. Он взялся за дугообразный штурвал, желая ощутить воздушные потоки, и судно, повинуясь его воле, послушно меняло высоту и направление полета.
Сидевший рядом Дункан Айдахо отключил дублирующую панель, позволив мальчику самостоятельно вести корабль. Дункан был основным воспитателем и телохранителем Пола. Мастер фехтования обладал многими талантами, в том числе и талантом пилота.
Это был не первый учебный полет Пола на истребителе. Мальчик был уже хорошо знаком с гибридными органами его управления – машина могла служить медлительным орнитоптером, а при укорочении крыльев превращалась в стремительный истребитель. Полу нравилось это сочетание, так как оно давало возможность освоить обе манеры управления. Он активировал режим орнитоптера, плавно, насколько у него это получалось, регулируя темп взмахов шарнирных крыльев машины.
– Ты слишком сильно дергаешь аппарат, – сказал Дункан одновременно строго и ободряюще. – Представь себе полет хищной птицы. Машина сама так летать не может.
Сосредоточившись на управлении, Пол успокоил себя упражнением из арсенала Бинэ Гессерит; этому искусству тайно учила его мать. Подавив волнение, он точно понял, что имел в виду Дункан, понял, что надо исправить в своих движениях. Он ослабил хватку рук на штурвале, и этого хватило, чтобы судно пошло более плавно.
– Вот так, сынок. Делай, как я тебя учу.
Пол не стал говорить, что в его понятливости есть заслуга матери. Дункан и леди Джессика недолюбливали друг друга; оба эти человека, обладавшие железной волей, старались наилучшим образом – каждый по-своему – воспитывать мальчика. Однажды мать намекнула на эти разногласия, сказав, что они с Дунканом соперничают за любовь и внимание Пола. Но никто доподлинно не знал, каким именно практикам Бинэ Гессерит обучала сына Джессика. Герцог Лето не одобрил бы этих уроков, как, впрочем, и Орден сестер. Но у Джессики было свое мнение по этому поводу.
Однако Дункан и леди Джессика не были единственными учителями Пола. Боевым искусствам его обучали воин-трубадур Гарни Холлик и Сафир Хават, ментат и мастер-ассасин Дома Атрейдесов. Сафир, несмотря на свой ранг, в основном учил Пола защите, учил, как избегать трудных положений и выживать в них.
Однако положение Дункана тем не менее представлялось особенным. Помимо того что он был учителем и телохранителем, он был лучшим другом Пола. По распоряжению герцога мастер фехтования обучал Пола многому – и обучал строго, на совесть. Сегодняшний полет не стал исключением. По прогнозу погоды на море сегодня ожидался шторм, и Дункан приказал Полу держать курс прямо в око тайфуна.
Мастер фехтования пристально вглядывался в пространство сквозь стекло фонаря кабины; он внимательно наблюдал, как впереди, в нескольких километрах от них, поднимается черная стена туч. Зловеще громыхал гром, словно созывая тучи на смертоносный пир.
– Ты готов, мой мальчик? – спросил Дункан. – Это самый лучший способ отточить пилотское мастерство.
– «Мальчик»? Может быть, ты перестанешь так меня называть, когда я одолею шторм… – Пол уже ощущал толчки усиливающегося ветра и усерднее сосредоточился на управлении.
– Может быть. Посмотрим, как ты справишься.
Благодаря урокам матери Пол уловил беспокойство в голосе Дункана. Шторм мог оказаться сильнее, чем они предполагали, но Пол не стал говорить о смене плана. Он был готов.
Повинуясь указаниям Дункана, Пол приблизился к грозовому фронту, выровнял машину, отключил режим орнитоптера и укоротил крылья так, что теперь судно приобрело обтекаемые очертания стремительных боевых машин, которые патрулировали небо Каладана. Теперь длина крыльев составляла едва ли четверть их прежней длины. Правда, на учебном орнитоптере практически не было никакого вооружения, если не считать носовой и кормовой лазерных пушек.
