С 1640-х на Барбадосе начался феноменальный подъем. За десять лет там насчитывалось уже 20 000 рабов (в основном привезенных голландцами, по более низким ценам, поскольку они уже не могли продавать их в Бразилии) и примерно вдвое меньше временно закабаленных работников. К середине 1650-х годов остров экспортировал столько же сахара, сколько вся Бразилия. К 1680-м годам число рабов в колонии возросло до 50 000 с небольшим (что составляло около трех четвертей всего населения), преобладающее большинство которых работало в крупных поместьях, занимавших более ста акров земли и насчитывающих более сотни рабов. Рабочий день их длился восемнадцать часов, поскольку в период сбора урожая, длившийся шесть-семь месяцев, мельницы работали круглосуточно. Не удивительно, что уровень смертности был очень высок.
Эта колония была самым крупным из английских владений в Америке — намного большей, чем Виргиния и Массачусетс на материке. Производство сахара началось также на Ямайке, и во второй половине XVII столетия на этот остров было завезено более 85 000 рабов.
Начиная с 1660-х годов, англичане занялись работорговлей в крупных масштабах. В 1663 году компании «Королевских авантюристов» в Африке (чьими основными вкладчиками были король Карл II и королевское семейство) было дано монопольное право на поставку рабов во все английские колонии в Америке. В 1672 году монополия была передана новой Королевской Африканской компании
[64], с более широким кругом вкладчиков, помимо королевской семьи и лондонского купечества.
За первые сорок лет существования ею было приобретено 125 000 рабов в Африке. Позднее, с 1690-х годов, у компании начали возникать трудности с сохранением монополии, по мере того как торговцы пытались добиться своей доли от огромных доходов, приносимых работорговлей.
17.5. Плантаторская экономика XVIII столетия
17.5.1. Вест-Индия
XVIII столетие стало великой эпохой сахарных плантаций. К середине столетия сахар обошел зерно в качестве самого ценного товара в европейской торговле — он составлял пятую часть всего европейского импорта, и в последние десятилетия века четыре пятых всего сахара привозилось из британских и французских колоний в Вест-Индии. На протяжении столетия наиболее успешными были французские колонии, особенно Санто-Доминго, где прибыли возрастали за счет хорошей ирригации, использования гидравлических устройств и приспособлений, а также перехода на производство новых типов сахара. Французы также разнообразили статьи экспорта, занимаясь разведением кофе и добычей индиго. На островах сложилось блестящее, богатое общество рабовладельцев и купцов. На Санто-Доминго построили театр на 1500 мест, где поставили «Женитьбу Фигаро» Моцарта всего несколько недель спустя после премьеры в Париже. Наибольшим потенциалом, несомненно, обладала британская колония на Ямайке. Маленький остров Барбадос, второй по прибыльности, к этому времени почти достиг максимально возможной производительности, хотя здесь доходы возросли за счет перехода к изготовлению более дорогого белого сахара. Где-то до 1740 года Ямайка страдала от недостаточной защищенности, как внешней, так и внутренней, но затем стала быстро подниматься по мере того, как несколько помещиков организовали обширные хозяйства, на каждое из которых приходилось не менее 500 рабов. Экспансия сахарного производства в британской Вест-Индии, казалось, будет продолжаться вечно, поскольку спрос в Европе продолжал расти. Потребление сахара в Британии возросло в пять раз всего за шестьдесят лет (отсчитывая от 1710 года), а к середине XVIII столетия более половины заморской торговли Британии составляли сахар и табак.
Обогащение, обеспечиваемое Вест-Индией, зависело от рабов, которых привозили во все возрастающих количествах. В 1690-х годах во французских колониях было 27 000 рабов, а на британских островах — 95 000. Столетием позже эти цифры поднялись до 675 000 и 480 000 соответственно (десятикратный рост). Уровень смертности также был феноменально высок. Между 1712 и 1734 годами на Барбадос ввезли 75 000 рабов, однако их численность возросла лишь на 4000 человек. В среднем на каждых шестерых умерших рабов приходился один родившийся ребенок, и потому хозяева брали в расчет не столько воспроизводимость рабской силы, сколько ее ввоз. Они просто расчитали, что на выращивание ребенка до трудоспособного возраста (каким бы ранним он ни был) требовалось потратить около 40 фунтов (с учетом потери труда матери и возможной смерти ребенка), в то время как нового раба можно было приобрести примерно за 25 фунтов.
[О восстании рабов на Гаити см. 21.6]
17.5.2. Северная Америка
В XVIII столетии также наблюдалась обширная экспансия рабства в английских колониях северной Америки. Между 1700 и 1770 годами население рабов возросло примерно с 50 000 до 500 000 и более. К указанной дате три основных культуры, выращиваемых рабами на плантациях — табак, индиго и рис — составляли более трех четвертей всего экспорта из этих колоний в Британию. В самом начале XVIII столетия рабами все еще были туземцы — более 1400 в Южной Каролине (около 10 процентов населения), но вскоре их заменили африканцами. Мелкие фермеры, выращивающие те же культуры, что и фермеры Британии, составляли тогда большинство населения Северной Америки. Потому на их продукцию спрос был небольшой (всякий повышенный спрос в Британии можно было удовлетворить, привезя продукты из Ирландии). Потому излишки производства в северной Америке продавались в Вест-Индии (как в британских, так и во французских колониях) и служили для прокорма рабов — ведь почти вся земля на островах была занята сахарным тростником. Помимо мелких фермерских хозяйств существовали еще табачные плантации, в среднем занимающие такие же площади, что и сахарные, но на эту культуру требовалось меньше трудозатрат, а значит, и меньше рабов. Примерно каждые семь лет разбивались новые плантации, продвигаясь все глубже внутрь материка, поскольку табак быстро истощал почву. За полстолетия от 1710 года производство табака (преимущественно в Мэриленде и Виргинии) утроилось, поскольку этот регион, по сути, обладал монополией на европейский импорт. Еще более высокая скорость роста наблюдалась дальше к югу, в Джорджии и южной Каролине, где быстро разрастались плантации риса и индиго. Эти две колонии в 1698 году вывозили всего 12 000 фунтов риса, но к 1770 году эта цифра поднялась до 83 миллионов фунтов.
Система рабства на материке отличалась от принятой в Вест-Индии, уровень смертности здесь был намного ниже по ряду причин. Сама работа не была настолько тяжелой, в частности, здесь не требовалась переработка тростника по ночам и климат был лучше. Многие рабы попадали на север Америки из Вест-Индии, где они уже адаптировались к работе на плантациях и новому климату, а не ввозились прямо из Африки. Кроме того, женский труд здесь больше использовали в быту, в отличие от Вест-Индии. В результате рабы жили дольше, чаще заводили семьи, производили потомство, тем самым рождая новых рабов и сокращая необходимость в импорте. Почти две трети североамериканских рабов проживали в Мэриленде и Виргинии, но даже там они составляли лишь около трети населения, по сравнению с четырьмя пятыми, характерными для Вест-Индских островов. В материковых колониях дальше к северу эти показатели были еще ниже, не превышая пяти процентов населения. Зависело это в первую очередь от того, что в более умеренном климате невозможно было массовое выращивание культур на плантациях, и большинство рабов были либо домашними слугами, либо работали в городах. Тем не менее, во всех британских колониях в Америке государство признавало и поддерживало рабство, несмотря на то что в самой Британии аналогичная система отсутствовала.
