Тем не менее к концу XIX века ситуация в странах Западной Европы и Северной Америке радикально изменилась по сравнению с той, что имела место лишь век назад. Ранее ни одно человеческое общество не переживало перемены в столь быстром темпе. В Европе, особенно в Западной, перестало господствовать сельское хозяйство, развивались промышленность и города. Крестьяне и землевладельческая элита уже не были доминирующими силами в обществе. В большинстве случаев самой крупной группой в обществе являлся промышленный рабочий класс, но само общество стало гораздо более комплексным. В нем имелись промышленники, менеджеры, торговцы, банкиры и представители профессий, требующих высокого уровня подготовки, например, врачи и юристы и все они обладали значительной властью и влиянием. Люди в целом стали богаче, чем в начале века, и ряд товаров, которые они могли приобрести, значительно расширился. Однако сохранилось огромное неравенство, и многие оставались бедняками. В 1900 году процесс перемен не закончился — напротив, стал быстрее и радикальнее. Разрабатывались новые технологии, которые вызвали целый ряд дальнейших трансформаций в экономике и обществе, происходивших с беспрецедентной скоростью.
Глава 21. Европа и мир (1750—1900 годы)
Трансформация Европы в XIX веке не ограничивалась индустриализацией и урбанизацией. В период с 1750 по 1900 год, отчасти благодаря этим внутренним экономическим переменам, она постепенно стала доминировать над остальным миром. В 1750 году положение Европы в мире почти не изменилось по сравнению с ситуацией в начале XVI века — она успешно господствовала над Северной и Южной Америкой, но в Африке и особенно в Азии попрежнему имела лишь несколько зацепок в форме факторий и фортов. Ее влияние на огромную Оттоманскую империю и на Китай времен династии Цин было минимальным. Однако к 1900 году Европа и ее ответвления доминировали над всей Америкой и Австралазией; британцы повелевали в Индии, турки лишились большинства своих территорий в Европе и южного берега Средиземного моря, Африка была почти полностью поделена между европейскими державами, а Китай находился под сильным давлением. Только Японии удалось избегнуть подобной участи, и она сохранила почти полный контроль над своей судьбой. В 1800 году Британия правила 20 миллионами людей за пределами британских островов. В 1900 году эта цифра возросла до 400 миллионов, что составляло четверть населения мира. В 1800 году Европа вместе со своими непосредственными ответвлениями контролировала примерно треть поверхности мировой суши; в 1900 году — свыше четырех пятых. Это было самым быстрым расширением влияния в мировой истории.
21.1. Ситуация в Евразии
21.1.1. Европа
После 1750 года взаимодействие между обществами и культурами Евразии усилилось (происходила массовая интенсификация одной из самых главных тенденций мировой истории), но они относились друг к другу с взаимным непониманием. Именно этот период был жизненно важным в формулировке Европой ее роли и положения в мире. Европа всегда была склонна противопоставлять себя более передовому и сильному исламскому миру, который господствовал в Средиземном море и юго-западной Азии (и значительную часть времени на Балканах). Изначально Европа считала себя частью «христианского мира», хотя христианский мир был сильно разделен после 1054 года (и еще больше с XVI века) и не совпадал с формальными границами европейского континента византийцы-христиане до 1071 года контролировали Анатолию, а турки-мусульмане веками держали под контролем значительный кусок Европы. Тем не менее понятие о «христианском мире» было важным до конца XVII века, особенно в качестве противопоставления ближайшей из великих евразийских империй (Оттоманской), а для Габсбургов оно оставалось значительным гораздо дольше. Последним европейским договором, в котором упоминалась respublica Christiana, был Утрехтский договор 1714 года.
С начала XVIII века Европа все больше считала себя особым регионом, который сочетает уникальные свойства, превосходящие характеристики остального мира. Помимо своих давних антиисламских взглядов и убеждения в расовом превосходстве над неграми, которых она порабощала в Африке, Северной и Южной Америке, европейская элита принялась развивать новые концепции. В частности, она стала верить в «прогресс» — присущую людям способность к совершенствованию, возможность подчинять себе природу и улучшать общество. Естественно, распространителем прогресса являлась Европа.
Европейская элита также создала понятие «цивилизации» и градации других обществ в сравнении с европейским идеалом. В верхнюю часть этого списка обычно ставился Китай — хотя европейцы почти ничего не знали о его истории, обществе, политике и экономике. Некоторый интерес проявили британцы к индийскому обществу и культуре, но он скоро прошел, как и огромный интерес к египтологии после похода французов в Египет в конце девяностых годов XVIII века. Особое место постепенно заняло исламское общество: оно считалось разлагающимся, экзотическим и испорченным, иными словами, «восточным» — прямой противоположностью всему тому, что символизировала и поддерживала Европа. В самой нижней части списка находились африканцы, коренные американцы и другие племенные народы — представления о «благородных дикарях» не помешали европейцам обращаться с ними чуть ли не как со скотом.
Канва мировой истории постепенно переписывалась по мере того, как идея о европейской (позднее «западной») цивилизации становилась ее главным положением. Утверждалось, что Европа объединила греческое мышление, римское право и правление, христианство и «германскую» народную культуру свободы и демократии (последняя же сделала «англосаксов», или арийцев, превосходящими все остальные человеческие расы). На практике ни один из первых трех факторов не являлся специфически «европейским», а последний представлял собой уникальное европейское понятие о том, как разделить людей мира на очень разные категории с присущими (и наследуемыми) характеристиками. Именно эти идеи в XIX веке становились все более важными в качестве определяющей концепции европейского превосходства. История Греции и Рима была названа специфически европейским наследием — она стала «классикой» и наиболее важным элементом в образовании, получаемом европейской элитой в XIX веке, да и позднее. Такого рода идеи играли важную роль в привлечении поддержки грекам, которые взбунтовались против турок в двадцатых годах XIX века, а также способствовали созданию такого понятия, как «Турция в Европе», словно для турок было незаконно являться частью европейского мира (хотя они были таковой в течение пяти предшествующих веков).
У европейцев развилась невероятная самоуверенность относительно себя и своих институтов, и они решили, что являются вершиной человеческой истории. Растущее богатство и власть еще больше подкрепили эти взгляды и стали считаться наградой за их «динамизм», «прогресс» и экономическую организацию, основанную на рыночных отношениях и капитализме. Их институты были для них также более передовыми. Европа превосходила всех остальных, потому что была разделена на «национальные государства», а не на большие деспотические империи. Европейские государства были примерно равными и сплачивались благодаря общим интересам (понятию «Европы») и «соотношению сил». Подобная модель должна была применяться в любом месте в мире.
