В целом эти цифры наводят на мысль, что в период с середины тридцатых до начала пятидесятых годов XX века через систему лагерей прошло около 8 миллионов человек и около половины из них умерли
[135]. Если к количеству погибших в лагерях прибавить количество расстрелянных, получится, что в период расцвета советской системы террора и принудительного труда погибло как минимум примерно 5 миллионов человек. К этому необходимо добавить 8 миллионов погибших во время коллективизации, а также тех, кто погиб во время депортаций и до середины тридцатых годов. Таким образом общее число погибших составляет примерно 17 миллионов человек. Результат революции 1917 года стал ужасающей иллюстрацией мощи европейского государства, развившегося к XX веку, и влияния европейских идеологий, разработанных в XIX веке.
22.9. Соотношение сил в Европе в 1919—1939 годах
Внутренняя напряженность в европейском обществе после войны 1914—1918 годов вследствие таких явлений, как диктатура, фашизм, нацизм и коммунизм, лишь добавилась к проблемам, вызванным необычным послевоенным соотношением сил в мире. Советский Союз был оттеснен еще дальше на восток — что означало потерю Восточной Польши, всех трех прибалтийских государств и некоторых регионов Белоруссии. Западная граница СССР пролегала теперь восточнее исторических рубежей российского государства, которые установились еще в XVIII веке. По идеологическим соображениям другие государства остерегались иметь с Советским Союзом какие-либо дела. В Центральной и Восточной Европе Германия, которая все еще по большей части сохранила свои границы 1914 года имела дело лишь с рядом слабых государств, вдобавок каждое из них имело внутренние национальные проблемы. Соединенные Штаты, чья экономическая и потенциальная военная мощь сыграли огромную роль в окончательной победе союзников, перестали участвовать в политических делах Европы после неудавшейся попытки ратифицировать Версальский договор.
Таким образом, структура власти в мире после 1919 года являлась аномальной, и две сильнейшие державы оказались в стороне. Это означало, что ответственность за поддержание послевоенного урегулирования выпала на долю Франции и Британии. Обе были сильно ослаблены — французы в войне понесли наибольшие людские потери, и Франция оставалась потенциально уязвимой, так как численность населения Германии все еще была на треть больше. Теперь вместо России (как и до 1914 года) она имела лишь слабых союзников к востоку от Германии.
У Британии проблемы были даже еще серьезнее — несмотря на расширение империи за счет оттоманских территорий, сделавшее ее размеры такими большими, каких она никогда не имела раньше. Но британцы имели огромные долги перед американцами, а также огромный государственный долг, который вырос в одиннадцать раз во время войны. В 1919 году британское правительство решило, что оно не может позволить себе соревноваться с Соединенными Штатами в военно-морской гонке — и впервые за два века уступило военное превосходство на море другой державе. Спустя три года было принято даже еще более фундаментальное решение, которое определило стратегию Британии на следующие два десятилетия. На военно-морской конференции в Вашингтоне Японии было разрешено иметь флот размером в три пятых флота Соединенных Штатов или Британии. Этого было достаточно, чтобы дать японцам локальное превосходство в Тихом океане.
Проблема заключалась в следующем: американцы настаивали на том, чтобы британцы положили конец своему двадцатилетнему союзу с Японией. В прошлом Япония эффективно защищала владения Британии в Азии и Австралазии, а теперь с японцами нужно было обращаться как с потенциальными противниками. Был составлен план, по которому во время любого кризиса большую часть Королевского флота следовало отправить на новую крупную базу, которая будет построена в Сингапуре. Однако было далеко не очевидно, что Британия сможет когда-либо отправить почти весь свой флот на противоположную сторону земного шара — особенно если одновременно столкнется с кризисом в Европе.
Новые проблемы проявились лишь в начале тридцатых годов XX века, когда японцы вторглись в Маньчжурию, а в Германии к власти пришел Гитлер. Теперь перед британцами встала неразрешимая проблема. Британия, как и в прошлом, была «державой статус-кво» — пытающейся защитить империю, которая покрывала четверть земного шара, и одновременно являлись лишь небольшой европейской страной, производящей менее 10 % мирового объема промышленного производства. Потенциально она столкнулась с двумя сильными врагами — Германией и Японией — в различных частях света мира, и ей не хватало ресурсов, чтобы достойно противостоять обоим. В сущности, англичане могли сделать лишь следующее: начать перевооружение (направленное главным образом против Германии) и стараться оттягивать любой конфликт как можно дольше в надежде найти дипломатическое решение.
В середине тридцатых годов XX века ситуация стала еще хуже вследствие действий Италии. Муссолини, не желая лишаться образа активного политического деятеля, склонился к выбору более авантюрного внешнеполитического курса в качестве альтернативы образовавшемуся застою во внутренней политике. В 1935 году он решил возродить славу Римской империи и отомстить Эфиопии за поражение 1896 года в битве при Адуа. Это нападение шло в разрез с нормами Лиги Наций, созданной в рамках Версальского соглашения. Британия и Франция не могли решить: согласиться ли им действиями Муссолини и таким образом сохранить его в качестве союзника — или использовать Лигу, чтобы применить санкции и положить конец агрессии. Кончилось тем, что они так и не обратились ни к той, ни к другой политике. Их неуклюжая дипломатия и успех Муссолини привели Италию к союзу с Германией. Теперь британцам пришлось в своих планах учитывать еще одного потенциального противника — вдобавок стоящего на их коммуникациях между Европой и Тихим океаном.
По мере того, как все европейские державы перевооружались (Советский Союз в большей степени, чем все остальные), случился очередной технологический скачок, который по большей части и определил, какое именно оружие будет использоваться в войне 1939-1945 годов. Наиболее фундаментальные изменения произошли в способах ведения войны в воздухе. В начале тридцатых годов XX века истребители все еще были почти такими же, как их предшественники в 1918 году, — легко вооруженными, обтянутыми тканью бипланами, способными развить скорость примерно 200 миль в час. К концу тридцатых годов они сменились алюминиевыми монопланами со множеством пулеметов или пушек, бронированной кабиной, протектированными топливными баками и очень мощными двигателями, способными обеспечить максимальную скорость в 400 миль в час.
В начале тридцатых годов все предполагали, что против бомбардировщиков нельзя выстроить эффективной защиты, поскольку невозможно осуществить адекватное предупреждение об атаке. Однако в середине тридцатых годов данная проблема была решена Британией и Германией с помощью разработки радара (использования радиоволн для определения местонахождения атакующего самолета). Как только радиолокационные станции передавали информацию о противнике в центры наземного управления авиацией, а последние по радио сообщали ее своим самолетам, становилось возможным направлять истребители против атакующих бомбардировщиков.
