Таким образом, команда была вынуждена молча наблюдать за тем, как представители Facebook неосознанно вводят прессу в заблуждение. 20 июля, когда уже было обнаружено несколько кластеров российской рекламы, но факт связи с IRA еще не был установлен, представитель Facebook в Вашингтоне сообщил телеведущему CNN, что компания «не обнаружила никаких доказательств того, что российские агенты покупали рекламу на Facebook в преддверии выборов». Этот представитель работал менее чем в тридцати метрах от места, где сидела группа аналитики угроз, но не был проинформирован о сделанных ею выводах.
15 августа «Проект “Кампания”», специальная группа, сформированная после обнаружения рекламы, опубликовала внутренний отчет, где были указаны сотни связанных с IRA аккаунтов в Facebook и Instagram. В отчете сообщалось, что команда также обнаружила, но еще не проанализировала реальные мероприятия, созданные Агентством в Facebook, такие как протесты и другие собрания, а также ряд страниц IRA, которые совместно с ним вели американцы. IRA даже отправляло имейлы и сообщения сотрудникам Facebook с просьбой дать разъяснения о политике компании и возобновить работу их страниц и аккаунтов, когда те сталкивались с техническими проблемами.
В отчете «Проекта» давалась рекомендация Facebook незамедлительно изменить свои правила и дать право команде безопасности удалять любой аккаунт Facebook, замеченный в «координируемом манипулятивном воздействии», под которым понимается любой аккаунт, «вводящий пользователей в заблуждение относительно происхождения контента на Facebook», «вводящий пользователей в заблуждение относительно назначения ссылок за пределами сайта» и «вводящий пользователей в заблуждение в попытке стимулировать перепосты, лайки или клики».
Лето подходило к концу, и Конгресс вернулся с августовских каникул, готовый к более тщательному расследованию российского вмешательства в выборы. Цукерберг и Сэндберг получали информацию о результатах работы группы безопасности на еженедельных совещаниях. Руководители Facebook знали, что им придется сделать публичное заявление, но они хотели сделать его на своих условиях.
Они решили, что компания расскажет обо всем, что ей известно, за день до ежеквартального заседания совета директоров, назначенного на 7 сентября. Члены совета директоров не знали ни о работе, которую команда безопасности провела летом, ни о кампании Агентства интернет-исследований, которую она раскрыла. Чтобы избежать утечек и контролировать прессу, планировалось проинформировать членов Конгресса и общественность шестого числа. «Это будет нелегко, – думали они, – но, по крайней мере, Facebook может попытаться управлять потоком информации и убедить общественность в том, что компания наконец-то установила степень вмешательства России в выборы 2016 года».
Стэймоса и его команду попросили подготовить брифинг по безопасности для совета директоров и написать сообщение для блога Facebook. Появление имени Стэймоса в блоге преследовало двойную цель. Его команда была ответственна за обнаружение российской активности и осведомлена о ней лучше всех, а его репутация канарейки с ордером могла бы привлечь внимание мира кибербезопасности.
Шраге и команда юристов Facebook в пух и прах разгромили первую версию сообщения, которое Стэймос подготовил вместе с несколькими членами своей команды. Они сказали, что текст должен быть как можно более официальным и тщательно сформулированным, чтобы Facebook не навлекла на себя большей юридической ответственности, чем это необходимо. «Ему велели представить самые заниженные из возможных цифры, – вспоминает один из участников беседы. – Все, что он написал о контексте расследования и аккаунтах, которые обнаружила команда безопасности, было удалено из текста». Это было похоже на повторение того, что произошло с «белой книгой», – Facebook снова утаивала то, что знала.
Стэймос надеялся, что, по крайней мере, перед советом директоров он сможет представить полную картину того, что обнаружила его команда. Он неоднократно спрашивал Шраге, не следует ли ему заранее подготовить для членов совета презентацию или какой-либо ознакомительный материал для чтения, но ему было сказано ограничить свою презентацию документами, которые он представит лично.
Утром шестого числа Стэймоса проводили в звуконепроницаемую комнату, где он предстал перед специальной аудиторской комиссией из трех человек, отобранных из совета директоров Facebook и занимавшихся вопросами управления и надзора, включая вопросы безопасности и конфиденциальности. В состав комитета входили Марк Андриссен, бывший руководитель аппарата президента Билла Клинтона Эрскин Боулз и Сьюзан Десмонд-Хеллманн, онколог и главный исполнительный директор Фонда Билла и Мелинды Гейтс. Во главе стола сидел Стэймос; присутствовали также Шраге и Стретч. В течение часа, опираясь на распечатанную и розданную трем членам совета директоров презентацию, Стэймос рассказывал о результатах работы службы безопасности.
Члены совета в основном молчали, прерывая выступление только просьбами, чтобы Стэймос замедлил темп или объяснил что-то более подробно. Когда Стэймос закончил, первым отреагировал Боулз. «Какого *** мы узнаем об этом только сейчас?» Ненормативная лексика была смягчена его мягким южным акцентом, но не было никаких сомнений в том, что он чрезвычайно разгневан. Невозмутимый патриций из Северной Каролины редко ругался в зале заседаний совета директоров Facebook. Два других члена совета тоже были в ярости, хотя и вели себя более сдержанно. Андриссен расспрашивал Стэймоса о технических аспектах российских действий. Десмонд-Хеллманн хотела больше узнать о том, как команда безопасности обнаружила аккаунты и что она планирует делать дальше.
Стэймос честно отвечал, что думал. Вполне вероятно, что в Facebook была и другая российская активность, которую его команда еще не обнаружила, и есть большая вероятность того, что российские попытки повлиять на американских избирателей продолжаются.
Аудиторская комиссия рекомендовала показать презентацию, подготовленную Стэймосом, совету директоров Facebook в полном составе и вынести вопрос о вмешательстве России в выборы на первое место в повестке дня заседания, запланированного на следующий день. Само заседание прошло не слишком хорошо. «Временами участники переходили на крик. Звучали вопросы “Как вы могли допустить такое?” и “Почему вы говорите нам об этом только сейчас?”» – вспоминает один из знающих подробности этого заседания. Цукерберг сохранял спокойствие, рассказывая совету директоров о некоторых технических решениях, которые он надеялся внедрить, в том числе о наборе дополнительных сотрудников в команду безопасности. Сэндберг была выбита из колеи больше него. «В конце концов команда Стэймоса подчинялась Сэндберг, и команды, отвечающие за политику, отчитывались перед Сэндберг. Возникло ощущение, что она проворонила нечто очень важное».
Сэндберг была особенно расстроена заявлением Стэймоса о том, что на платформе все еще могут быть активны рекламные объявления на миллионы долларов и сотни российских аккаунтов. Эти опасения не упоминались в отчетах и информационных записках, которые она видела, и ей казалось, что Facebook нашла большую часть того, что можно было вообще найти на платформе. Да, ей было жаль, что так произошло, но она надеялась, что совет директоров разойдется с уверенностью, что Facebook раскрыла все факты российского вмешательства. Когда члены совета директоров сообщили ей, что на встрече днем ранее Стэймос представил совершенно иную картину, указав на возможность существования российских объявлений и аккаунтов, которые еще не были обнаружены, она впала в ступор.
