Он отвлекается, набирая номер, и в следующую секунду в машину сбоку прилетает сильный удар. Настолько, что ее отбрасывает в сторону, как маленькую игрушку. Не успеваю ничего понять или испугаться, только зажмуриваюсь и инстинктивно прикрываю лицо ладонями от сыплющейся со всех сторон стеклянной крошки.
Открыть глаза уже не получается – от удара голову пронзает резкая боль и через мгновение я отключаюсь.
Глава 24
Что-то не так – Дамир понимает это сразу. Уж что-что, а чутье у него и правда звериное на неприятности. Так было раньше и ничего не изменилось сейчас. Он поднялся со смятой постели, наскоро накинул на себя домашние штаны, натянул футболку и спустился вниз.
– Никто еще не завтракал? – вопросительно вскинул Дамир брови, столкнувшись в столовой с Мартой. Имени говорить не стал – и так ясно, о ком именно он говорит.
– Нет, Марина Константиновна еще не спускалась, – отрапортовала коротко и по делу Марта.
Зверев хмуро потер подбородок и поднялся назад. Методично проверил комнату за комнатой. Спальню Марины оставил напоследок. И так знал, что ее там нет, но все равно зашел – просто удостовериться. Тут всегда приятно пахло сладковатым парфюмом с нотами каких-то цитрусов – именно такой запах он уловил в своей «хижине в лесу», как сам Дамир называл тот самый дом, в котором вчера пришлось побывать снова.
Тот самый дом, в котором жили его родные, а потом… Мысли быстро перескочили на другое – до сих пор тяжело вспоминать, что там произошло.
По-хорошему, нужно было просто сравнять этот персональный ад с землей и больше никогда не возвращаться к прошлому. Но дед Дамира не стал его сносить. Только окна приказал заложить. Почему-то ему казалось тогда, что он непременно увидит там призраки умерших. Сам Зверь в эти бредни не верил. Как и в высшую справедливость. Ее не существовало, иначе то, что произошло – не случилось бы никогда.
Заложенных окон деду показалось мало, и тогда вокруг старого дома вырос лес. Потому что он просто не мог его снести. Но и видеть каждый день тоже не мог. Хотя какая разница? Ведь ты все равно знаешь, что там. Такое не забудешь ни через двадцать лет, ни в конце жизни.
Мысли плавно вернулись к Марине. Хмуро потирая небритый подбородок, Дамир выглянул в окно. Снова сбежала? Да только кто ее выпустит за ворота? Нигде здесь не перелезть, никуда не спрятаться – всюду камеры. Он вернулся в свой кабинет, где оставил телефон, и опустился в кресло. Только хотел набрать Рустема, как он возник на пороге сам.
– Сюрприз с утра хочешь? – поинтересовался он, усаживаясь напротив друга.
Дамир смотрел молча, выжидая, когда Рустем продолжит. Не дождавшись ответа, тот побарабанил пальцами по столешнице и хмыкнул:
– Твоя «принцесса» вчера все видела.
– О чем ты?
– О нашем шоу с Кариной.
Зверь нахмурился. Значит, ему не померещился тот запах.
– Камеры проверил?
– Проверил. Ходила. Марта вчера подошла ко мне, сказала, что Марина пришла сама не своя. Испачканная, глаза сумасшедшие. Водитель сказал, что с ней все в норме было, пока он ее вез. Я и проверил на всякий случай.
– Где она?
– А нет ее, Дамир, – развел руками Рустем, – Поехала наверное ментам тебя сдавать.
– То есть?
– Да понимаешь, прибежала она вчера вся такая испуганная лань – губки дрожат, в глазах слезки. Маме, говорит, плохо, а Дамир спит, отпусти.
– И ты отпустил? – тяжелый взгляд опустился на плечи Рустема.
– Отпустил. Не проверил, каюсь. Просто не подумал, что она станет так шутить.
– Твою мать, – коротко выругался Дамир, поднялся и направился к сейфу, – Опять этих гаденышей подмазывать.
И застыл на месте. Сейф оказался открыт.
– Ты чего, Зверь?
Но Дамир не проронил и слова. Молча раскрыл дверцу нараспашку и, хмыкнув, отошел на шаг, демонстрируя содержимое Рустему. Несколько секунд он просто молча обескураженно смотрел на сейф и только после протянул:
– Бля-я-ять…
– То есть сначала эта сука пыталась меня отравить, – заводясь с полоборота, глухим от гнева голосом уточнил Дамир, – а теперь утащила из сейфа самое важное?
– Я давно тебе говорил, что от этой девчонки одни проблемы. Чего-то подобного от нее и стоило ожидать. Откуда она код узнала?
– Глазастая дрянь! Найду и удавлю. Собственными руками, – прорычал Зверь.
– Так и удавишь? – хмыкнул недоверчиво Рустем, вскидывая бровь.
– Дура, дура, дура, дура!!! Идиотка! – ревет Дамир и, не выдерживая, ударяет кулаком в стену. А затем еще раз. И еще. Стена крошится от мощных ударов, а на костяшках появляется кровь. Лишь через минуту, выплеснув накопившийся гнев, Зверь отступает. Только желваки ходят по скулам.
– Хочешь, я сам разберусь с ней? – дождавшись, когда вспышка ярости утихнет, поинтересовался Рустем.
Зверь взглянул на него мрачно и друг поднял руки, сдаваясь.
– Надо понять, зачем вообще ей понадобилась эта папка, – сурово сведя брови на переносице, произнес Дамир, снова опускаясь в свое кресло и разминая руку. Костяшки саднили после ударов.
– Очевидно же, – хмыкнул Рустем, пожимая плечами.
– Она не может быть связана со Змеем.
– С чего ты взял? Ее же Жанна под тебя подложила. Откуда ты можешь знать, что они не заодно? Поплакала немножко, тебя разжалобила, глазки невинные сделала – вот и все. А на самом деле с самого начала в курсе всего была. Девочка-колокольчик, блять, ни разу ни динь-динь, – поморщился Рустем, едва сдержавшись, чтобы не сплюнуть презрительно на пол.
– Босс. Тут звонят из больницы, говорят, Марина Константиновна там, – на пороге появился один из его людей.
– Вот и нашлась пропажа, – хмыкнул Дамир, поднимаясь с места, и обратился к Рустему, – я скатаюсь в больницу, а ты проверь, с кем она вообще контактировала.
– Проверю, – кивнул Рустем, – не сомневайся.
Глава 25
Очнулась я даже не столько от головной боли, сколько от тошнотворного больничного запаха, из-за которого, казалось, молоточки в висках стучали куда сильнее. Со стоном открыв глаза, я резко села и зажала пальцами нос. Судорожно скользнула взглядом по скупой обстановке, наткнулась на окно и сразу же бросилась к нему. Поворот ручки, рывок – и в лицо бьет свежий сыроватый ветер. За окном дождь и от этого сразу становится легче. Вдыхаю свежий воздух полной грудью, и тут же меня подбрасывает на месте.
Больничная палата!
Что я здесь делаю?!
Воспоминания приходят разом, и чем больше всплывают в памяти события вчерашнего вечера, тем сильнее слабость в ногах. Еле добираюсь назад к постели и просто падаю на нее. Почему я здесь одна? Почему рядом со мной никого нет? Тот мужчина ведь сказал, что меня встретят. Может, они просто в коридоре? В душе просыпается неясная тревога, так что когда дверь палаты распахивается, я вздрагиваю и резко сажусь. Перед глазами сразу все плывет.
