– Ну что вы, конечно нет! Пусть Господь избавит меня от такого испытания!
Оба повернулись и посмотрели на чудесного теленка с широко расставленными круглыми ушами, волооким взглядом и большим влажным носом…
– Не могу не согласиться, сестра, дело это нелегкое.
– Нужен мясник… – воскликнул фальцетом Филипп, напугав спутников.
– Среди ваших прихожан есть такой человек, отец? – спросила Сесиль. – Надеюсь, Господь и об этом позаботился?
Дезире развел руками в знак того, что полагается на волю Всевышнего.
Грузовик с теленком имел оглушительный успех у обитателей часовни Беро. Выгрузили клетки с птицей, теленка привязали на лужке по соседству с кладбищем и начали кипятить воду.
– Ну разве он не великолепен? – спросила Алиса сестру Сесиль, и они взглянули на отца Дезире, который водружал в загон гусей, перешучиваясь с хохочущими ребятишками.
– Вы правы, – согласилась монахиня.
Женщины вошли в придел, где Алиса натянула несколько простынь, выгородив «палаты» для больных. Физическая усталость, недоедание, антисанитария, незатягивающиеся раны…
Сестра Сесиль сменила компресс женщине с варикозной язвой на ноге («Вам нужны протеины, будем кормить вас мясом…») и вдруг спросила, заметив обручальное кольцо на пальце Алисы:
– Вы замужем?
– Уже двадцать лет…
– Он военный?
– Жандарм. С тридцатилетним стажем.
Алиса опустила голову, охваченная внезапным волнением. Возникла неловкая пауза.
– Я ничего о нем не знаю, понимаете, сестра? Он остался в Париже – не знаю зачем, должен был приехать сюда, но… – Она достала носовой платок и вытерла слезы. – Я понятия не имею, что с моим мужем… – Алиса сделала храбрую попытку улыбнуться. – Я каждый день молюсь с отцом Дезире за благополучное возвращение Фернана.
Монахиня участливо погладила ее по плечу и попросила проводить к священнику.
– Трех больных необходимо срочно госпитализировать, хочу поговорить с ним об этом. У женщины с язвой может развиться гангрена. У подростка, которого вы мне показали, симптомы диабета, но я ничего не могу утверждать, пока не возьму анализы. А у мужчины с кровью в стуле я подозреваю серьезные кишечные проблемы…
Алиса чувствовала себя виноватой, ее затрясло. Отец Дезире раскрыл объятия и сказал:
– Вы ни в чем не виноваты, дочь моя, потому что совершили невозможное! Чудо, что все эти люди пока живы! И обязаны этим вам!
Сестра Сесиль вернула разговор в практическое русло:
– Больница Монтаржи переполнена, а другого медицинского учреждения поблизости нет.
– Нам понадобится помощь Господа! – откликнулся Дезире. – А пока будем делать все, что в наших силах, согласны?
Он велел Филиппу «готовить грузовик», как делал всегда перед выездом, словно просил запрягать, монахиня увлекла Алису в сторону от чужих взглядов и сказала:
– Вы проделали потрясающую работу, дорогая, и очень непростую…
Алиса почувствовала в этой фразе какой-то не до конца ясный подтекст и не спешила отвечать.
– Но мы не способны дать больше того, что имеем…
«На что она намекает? – всполошилась Алиса. – Предлагает ничего не делать? Бросить всех этих людей на произвол судьбы?»
Она молча кивнула, сочтя разговор оконченным, и собралась было уйти, но монахиня удержала ее за запястье, посчитала пульс, надавила указательным пальцем под глазом…
– Вообще-то, у нас не три, а четыре экстренных случая… У вас проблемы со здоровьем?
Алиса попробовала высвободиться, но Сесиль не позволила.
– Стойте спокойно! – приказала она и, не спрашивая разрешения, положила ладонь ей на грудь рядом с сердцем. – Вы не ответили, Алиса… Вы здоровы?
– Были проблемы, но…
– Сердечные?
Она кивнула, и монахиня ободряюще улыбнулась:
– Вам нужно отдохнуть. Места в больнице нет, и отец Дезире вряд ли найдет решение, но…
– Найдет, обязательно найдет! – не дала ей договорить Алиса.
В ее голосе прозвучала такая вера, что монахиня смутилась.
– Сестра! – Молодой священник улыбался Сесиль с подножки грузовика. – Мы отправляемся на поиски Провидения и будем по дороге молить Господа о помощи. Думаю, вам стоит поучаствовать…
Час спустя они въехали на территорию казармы в Монсьене, где только что разместились последние части 29-й пехотной дивизии, те самые, что проходили мимо фермы Сиприена Пуаре.
Их появление произвело должный эффект. Солдаты, получившие приказ отступать, чувствовали себя обманутыми, слухи о перемирии передавались из уст в уста, а тут нате вам – Иисус, окутанный белым дымом, огромное распятие, кюре в черной сутане, воздевающий руки к небу и призывающий на помощь Небеса. Как уж тут не проникнуться…
Стало тихо. Многие поспешно крестились. Полковник Босерфёй вышел во двор.
При виде молодой монахини люди замерли, боясь даже вздохнуть. Одних впечатлил чепец, других – светлые, как у ангела, одежды.
Отец Дезире и Сесиль составляли воистину впечатляющую пару.
– Святой отец… – сказал полковник, человек с квадратным, в форме коробки, лицом, светлыми глазами, бакенбардами, переходящими в окладистую седую бороду, и ярко-рыжими усами.
– Сын мой…
По тому, как уважительно, даже почтительно, приветствовал его полковник, отец Дезире понял, что имеет дело с человеком, чья вера крепка и непоколебима.
– Думаю, меня к вам привел Господь…
Они беседовали в импровизированном кабинете полковника.
Солдаты во дворе курили и глазели на монахиню, оставшуюся у грузовика, за рулем которого сидел Филипп (он, похоже, даже здесь боялся, что машину угонят). Один из солдат решился подойти, другие последовали за ним, Сесиль предложили кофе, воды, она улыбнулась и покачала головой, но сказала:
– Я буду рада принять от вас в дар несколько мешков кофе, сахара и сухарей…
Отец Дезире и полковник Босерфёй смотрели в окно на тяжелую машину с огромным красным крестом, приданную полевому военному госпиталю…
– Это невозможно, отец, вы ведь понимаете…
– Могу я задать вопрос, сын мой?
Полковник молча ждал, что скажет священник.
– Несколько часов назад по радио объявили, что немцы заняли Париж. Знамя рейха водрузили на Эйфелеву башню. Как по-вашему, когда правительство капитулирует?
Фраза прозвучала обидно, даже оскорбительно. Одно дело – просить о перемирии, сдаться – значит признать поражение.
– Не понимаю…
– Я объясню, сын мой. Сколько у вас раненых?
