Я пошевелил пальцами.
— Это привидение, Вова, — устало вздохнул Димон. — Будешь дальше тыкать в него, или мы пойдём?
— Прикольно! Первый раз вижу живого призрака! — я несколько раз взмахнул рукой, будто надеясь, что сейчас силуэт обретёт объём, но ничего такого не случилось.
— А вот я, таких как вы, вижу каждый день, — до этого обращённый в сторону арки призрак вдруг повернулся. — И каждый норовит поковыряться у меня в брюхе, ткнуть чем-то острым, шарахнуть магией, — ворчливо пробурчал он. — Вас что, ваши, несомненно, почтенные родители не воспитали должным образом? Где это видано вообще? Я к вам в душу лезу?
— Ой, простите, — я смутился. — Если вас это задело, прошу прощения.
— Пробовать будете? — силуэт сложил руки на груди.
Лица под капюшоном я так и не разглядел.
— Что пробовать? — не понял я.
— Ну как же? Ткнуть кинжалами, которые вы можете призвать, попробовать заморозить… Что вы ещё придумаете? — а вот теперь сарказм в голосе чувствовался отчётливо.
— Ещё раз прошу прощения, но я действительно не хотел вас обидеть. Просто до этого никогда не доводилось видеть призраков, — ещё дядя Женя говорил, если не знаешь, что сказать, постарайся быть для начала вежливым, это иногда помогает.
— Ничего, я уже привык. Позвольте дать вам маленький совет?
— Да, конечно, — я немного растерялся.
Судя по вытянутым лицам Утрамбовщика и Димона, я опять что-то не то «исполнил».
— Когда будете в Муравейнике, особенно на нижних ярусах… Если только доберётесь, — уточнив, он поднял палец, напомнив мне один старенький «мем». — Постарайтесь ради вашего же блага, не тыкать руками куда ни попадя. Ничего хорошего в результате этого обычно не происходит. И изучите, пожалуйста, исключительно для себя, чем классическое привидение отличается от призрака. Уверен, что с вашим образом жизни, вам это знание понадобится. И да, спасибо огромное!
Если б дроу краснели, то сейчас стало бы видно визуально, насколько я раскаиваюсь.
— А за что спасибо?
— Ну как же? — тем же тоном воскликнула фигура, — ваша фраза «живой призрак» — лучшая шутка, которую я слышал за последние тридцать лет. Пожалуй, расскажу её своим знакомым. Тоже «живым призракам», — припечатав последней фразой, он степенно отвернулся. — Иди, хаосит! Тебя твои друзья ждут, — и потерял ко мне интерес.
Когда мы отошли на приличное расстояние, гном ни к кому не обращаясь, произнёс:
— Наверное, пора к этому привыкать.
— К чему? К тому, что призраки разговаривают? — конечно, я понял о чём он.
— К тому, что если ты рядом, то всё обязательно пойдёт не так, как обычно. Это постепенно начинает превращаться в аксиому. А как он тебя отчехвостил? Любо-дорого послушать было, — гном уважительно поднял большой палец.
— Да, блин, что я такого сделал? Или до меня никто не ковырял этого призрака? Ты же слышал, он сам говорил, что каждый, кто впервые его видит, пытается пощупать?
— Мы-то слышали, — подал голос Димон, — вот только никогда и никому он не отвечал до этого.
— Ну, значит я — особенный, — меня почему-то это начало слегка раздражать.
Смотрят на меня с подозрением, подкалывают, начинают в чём-то обвинять. Долбанный призрак. Ну почему он заговорил именно со мной? Вон гном намного колоритней выглядит, чем я, почему было не обратиться к нему?
— А почему он назвал тебя хаоситом? — гном продолжал старательно не смотреть на меня, но я знал, что сейчас у него «ушки на макушке».
— Долго рассказывать. Потом.
— Белый, можно тебя попросить? — Димон посмотрел на меня долгим серьёзным взглядом.
— Да, конечно.
— Я тебя заклинаю, — он тяжело вздохнул. — Пожалуйста, не нужно здесь ничего взрывать! А также ломать, крушить, ронять и сжигать. Хорошо?
Глава 14
«Если вы не хотите ехать в этом поезде, то не важно, быстро он идет, или медленно».
(Маргарет Тэтчер).
— Рады приветствовать Эмиссара в Братстве, — Тулион склонился в поклоне. — Чем можем помочь Посланнику Богини? — он изо всех сил старался не выдать истинных чувств, овладевших им.
Кто этот незнакомец? По какому праву он Эмиссар? Вместо этого демонового выкормыша Эмиссаром просто обязан был стать он, столько лет служивший верой и правдой во славу Её. Чем он провинился перед Богиней?
— Для меня честь познакомиться с главным Настоятелем Братства, — поприветствовал его Борзун. — Я слышал, что у Вас возникли некоторые проблемы? — отстранённо произнёс он, внимательно разглядывая кабинет главного Настоятеля.
Судя по богатому убранству, владелец этого кабинета не отказывал себе ни в чём. Дорого́й сахемский ковёр под ногами, тяжёлый письменный стол из белого дерева, изделия из которого может позволить себе далеко не каждый богатый дворянский род, золочёные канделябры, белоснежные писчие листы, небрежно разбросанные по столешнице, всё это было на поверхности, а заметить это мог любой, кто окажется в этом кабинете.
Прямой противоположностью обстановке был внешний вид Настоятеля, призванный подчёркивать скромность и аскетизм. Только внимательный глаз мог зацепиться за аккуратные строчки швов, проходящих по краям нарочито состаренного убранства Тулиона. Дорогая мягкая ткань, наверняка стоила недёшево и на порядок отличалась от той, которую носили рядовые члены братства. Даже подобие грубой верёвки, коей был подпоясан Настоятель, сказало Борзуну больше, чем любой финансовый отчёт Братства, в который не было нужды заглядывать, чтобы понять, что не все доходы обители идут на предназначенные для того нужды.
Борзун сам когда-то мечтал о подобной роскоши, но сейчас глядя на это, он внутренне поморщился. Аляповато, безвкусно, но и демоны с ним. Пусть хоть сожжёт здесь всё, Борзуну не было дела до этого. Сейчас — главное, чтобы этот старик, в глазах которого плескалась тщательно упрятанная злоба, перемешанная с бессильной ненавистью, из-за необходимости подчиняться ему, дал всё, что потребуется Борзуну.
У него своё поручение, которое он обязан выполнить, поскольку на то — Её воля. А Тулион со своими фанатиками, жаждущими власти, так успешно маскирующие свои желания под волю Миардель, получат своё. Глупцы. Неужели они думают, что от Неё что-то можно скрыть?
Эмиссар — первое лицо на земле после богини и обладает неограниченной властью. Захоти Борзун, чтобы настоятель сейчас постирал ему портянки, или, взяв щётку, вычистил плащ, как простой прислужник — это бы произошло. Но к счастью для Настоятеля, Борзуну не нужно было всеобщее почитание. Эту веху в жизни, которая только недавно наполнилась новым смыслом, он благополучно переступил, за что всегда будет безмерно благодарен Ей.
Тулион не спешил отвечать, так как понимал, что ответ должен если не полностью, то хотя бы частично снять с него и Братства вину за произошедшее. Как Богиня может карать, ему наблюдать доводилось, а испытывать на своей шкуре у него не было желания.
