(ВЫХОДИ, ГОВНЮК МАЛЕНЬКИЙ)
– Читается «роке», – говорил папа. – Если хочешь, научу тебя
играть.
– Может быть, – сказал Дэнни странным тоненьким бесцветным
голоском, от которого родители обменялись поверх его головы озадаченным
взглядом. – Но мне может и не понравиться.
– Ну, если не понравится, док, силком тебя никто играть не
заставит. Заметано?
– Заметано.
– Тебе нравятся вон те звери? – спросила Венди. – Это
называется «художественная стрижка деревьев». – По другую сторону ведущей к
РОКЕ тропинки росла живая изгородь, подстриженная в форме разных зверей. Своими
острыми глазами Дэнни сразу разглядел кролика, собаку, лошадь, корову и еще три
фигуры покрупнее, похожие на резвящихся львов.
– Из-за этих зверей дядя Эл и подумал, что работа как раз
для меня, – сказал ему Джек. – Он знает, что я, когда учился в колледже,
работал в фирме, занимающейся парковым хозяйством. Это такой бизнес, когда
помогаешь людям содержать газоны, кусты, живые изгороди. Я подстригал
растительность одной даме.
Венди хихикнула, зажав рот рукой. Взглянув на нее, Джек
сказал:
– Да, я подстригал ей растительность, по меньшей мере раз в
неделю.
– Муха, кыш, – сказала Венди и опять хихикнула.
– Красивые у нее были живые изгороди, пап? – спросил Дэнни и
тут родители взорвались хохотом. Венди так смеялась, что по щекам потекли слезы
и пришлось доставать из сумки салфетку.
– Это были не звери, Дэнни, – сказал Джек, когда снова взял
себя в руки. – Это были карточные масти. Пики, черви, трефы, бубны... Но
изгородь, видишь ли, разрастается...
(ПОЛЗЕТ, сказал Уотсон... нет, не изгородь, давление в
котле. ЗА НИМ НУЖЕН ГЛАЗ ДА ГЛАЗ, А ТО ПРОСНЕТЕСЬ ВЫ ВСЕЙ СЕМЕЙКОЙ НА ЛУНЕ,
МАТЬ ЕЕ ТАК!)
Они, озадаченные, смотрели на него.
– Пап? – спросил Дэнни.
Посмотрев на них, он заморгал, словно возвращаясь откуда-то
издалека.
– Она разрастается, Дэнни, и теряет форму. Поэтому раз или
два в неделю приходится ее подстригать, пока не станет так холодно, что
изгородь перестает расти до следующей весны.
– Да тут и детская площадка есть, – сказала Венди. – Ах ты,
мой везунчик.
Детская площадка располагалась за древесными скульптурами.
Две горки, большие качели с дюжиной прикрепленных на разной высоте сидений,
гимнастические снаряды, тоннель из цементных колец, песочница и домик – точная
копия самого «Оверлука».
– Нравится, Дэнни? – спросила Венди.
– Еще бы, – ответил он, надеясь, что в голосе прозвучит
больше воодушевления, чем он чувствует. – Тут приятно.
Детская площадка была огорожена не бросающейся в глаза
металлической сеткой, дальше виднелась широкая, засыпанная щебнем подъездная
дорога, ведущая к отелю, а за ней – сама долина, обрывающаяся в ярко-синее
полуденное марево. Слова «изоляция» Дэнни не знал, но объясни ему кто-нибудь,
что это такое, он так и ухватился бы за него. Дорога, ведущая обратно в
Сайдвиндер и дальше, в Боулдер, лежала далеко внизу, напоминая длинную черную
змею, которая решила немного вздремнуть на солнышке. Дорога, которая закроется
на всю зиму. От этой мысли Дэнни слегка задохнулся и буквально подпрыгнул,
когда папа положил ему руку на плечо.
– Как только будет можно, дам тебе попить, док. Сейчас они
немного заняты.
– Конечно, пап.
Из конторы с видом человека, отстоявшего свою позицию, вышла
миссис Брент. Спустя несколько минут она широким шагом победоносно
прошествовала через парадную дверь, а за ней, сражаясь с восемью чемоданами,
изо всех сил спешили два рассыльных. Дэнни наблюдал из окна, как, подогнав к
крыльцу длинную серебристую машину миссис Брент, из нее вылез человек, своей
серой формой и кепи схожий с армейским капитаном. Приподняв при виде миссис
Брент кепи, он побежал открывать багажник.
И в одном из случающихся у него время от времени озарений
Дэнни уловил законченную мысль миссис Брент – мысль, плывущую над той невнятной
сумятицей чувств и красок, которую он обычно воспринимал, когда вокруг бывало
много народу.
(ХОТЕЛА БЫ Я ЗАБРАТЬСЯ В ЭТИ ШТАНЫ)
Морща лоб, Дэнни наблюдал, как рассыльные ставят в багажник
чемоданы. Она довольно пронзительно смотрела на мужчину в форме, который
надзирал за погрузкой. Зачем ей штаны этого дяди? Ей что, холодно даже в
длинной шубе? А если ей так холодно, почему она не наденет свои штаны? Его мама
носила штаны почти всю зиму.
Человек в серой форме закрыл багажник и вернулся, чтобы
помочь миссис Брент сесть в машину. Дэнни не сводил с них глаз: вдруг она
скажет что-нибудь про штаны? Но она только улыбнулась и сунула ему доллар – на
чай. Через минуту она уже выводила длинный серебристый автомобиль по подъездной
дороге к воротам.
Дэнни подумал, не спросить ли у мамы, зачем миссис Брент
могли понадобиться штаны шофера, но отказался от этой мысли. Иногда вопросы
приносили только неприятности. Такое уже с ним бывало.
Поэтому вместо того Дэнни втиснулся на маленький диванчик
между сидящими рядышком мамой и папой, которые наблюдали, как народ
выписывается возле стойки. Он радовался, что они счастливы и любят друг друга,
но не мог избавиться от легкой тревоги. Он ничего не мог с ней поделать.
10. Холлоранн
Повар совершенно не соответствовал представлениям Венди о
типичном персонаже с гостиничной кухни. Начать с того, что к подобному лицу
следовало обращаться «шеф» – о простецком «повар» и речи быть не могло:
поварихой Венди становилась тогда, когда, свалив у себя на кухне в смазанную
жиром кастрюльку «Пирекс» все остатки, добавляла туда вермишель. Далее,
кулинару-чародею из такого отеля, как «Оверлук», реклама которого размещалась в
разделе «Курорты» нью-йоркской «Санди таймс», следовало быть низеньким,
кругленьким, с одутловатым (как у Пончика Пиллсбери) лицом, непременно
украшенным тоненькими, будто нарисованными карандашом, усиками в стиле звезд
музыкальных кинокомедий сороковых годов; ему следовало быть темноглазым, а
также иметь французский акцент и омерзительный характер.
Темноглазым Холлоранн был – но и только. Он оказался высоким
негром со скромной стрижкой «афро», уже чуть припудренной сединой. У него был
мягкий южный выговор и он много смеялся, обнаруживая зубы, слишком белые и
ровные, чтобы быть настоящими. Наверняка это был протез от Сирса и Робака
образца 1950 года. Парочка таких протезов была у отца Венди, он прозвал их
«робакерами». Бывало, за ужином отец комично выталкивал их изо рта... теперь
Венди припомнила, что так бывало каждый раз, как мать выходила на кухню или к
телефону.
