– Любишь барашков, док? – усмехаясь, спросил Холлоранн.
– Обожаю, – немедленно сказал Дэнни. Барашка он еще никогда
не пробовал.
– Так я и знал. Холодным вечером нет ничего лучше парочки
добрых кусков баранинки, да еще с мятным желе. Мятное желе тут тоже имеется.
Баранина облегчает желудок. С этим сортом мяса столковаться нелегко.
Джек за их спиной с любопытством спросил:
– Откуда вы узнали, что мы зовем его «док»?
Холлоранн обернулся.
– Пардон?
– Дэнни. Мы иногда зовем его «док». Как в мультфильме про
Кролика Багза.
– Да он просто вылитый док, верно? – Поглядев на Дэнни,
Холлоранн наморщил нос, облизал губы и сказал: – Э-э-э, в чем дело, док?
Дэнни захихикал, а потом Холлоранн очень ясно что-то
(точно не хочешь во Флориду, док?)
сказал ему. Он расслышал каждое слово. Ошарашенный и немного
испуганный, Дэнни взглянул на повара. Тот серьезно подмигнул и снова занялся
продуктами.
Венди перевела взгляд с широкой, обтянутой шерстяной
материей спины на сына. У нее было невероятно странное чувство, что между ними
что-то произошло – что-то, чего она понять не могла.
– Тут у вас дюжина упаковок сосисок, дюжина упаковок бекона,
– говорил Холлоранн. – То же самое со свининой. В этом ящике – двадцать фунтов
масла.
– Н_а_с_т_о_я_щ_е_г_о_ масла? – спросил Джек.
– Первый номер – высший класс.
– Я, кажется, не пробовал настоящего масла с тех пор, как
ребенком жил в Берлине, Нью-Хемпшир.
– Ну, тут вам его есть и есть, пока постное масло лакомством
не покажется, – смеясь, сказал Холлоранн. – Вон в том ларе хлеб – тридцать
буханок белого да двадцать – черного. Мы в «Оверлуке» стараемся поддерживать
расовое равновесие, вон как. Знаю, знаю, пятидесяти буханок маловато, но тут
полно форм для выпечки, а свеженькое всегда лучше размороженного, что в будни,
что в праздники. Тут, внизу, рыба. Пища для мозгов, так, док?
– Да, мам?
– Раз мистер Холлоранн так говорит, милый, – она улыбнулась.
Дэнни сморщил нос.
– Не люблю рыбу.
– Как бы не так, – сказал Холлоранн. – Просто тебе не
попалась рыба, которой ТЫ по душе. Эта рыба тебя полюбит, еще как. Пять фунтов
радужной форели, десять фунтов камбалы, пятнадцать банок тунца...
– У-у, тунца я люблю.
– ...и пять фунтов палтуса, вкусней которого в море не
бывало. Мой мальчик, когда подкатит следующая весна, ты скажешь спасибо
старине... – Он прищелкнул пальцами, словно запамятовал что-то. – Ну-ка, как
меня звать? Что-то я подзабыл.
– Мистер Холлоранн, – сказал Дэнни, улыбаясь. – Для друзей –
Дик.
– Вот, точно! А раз ты мой друг, пусть будет Дик.
Пока Холлоранн вел их в дальний угол, Венди с Джеком
обменялись озадаченными взглядами – каждый пытался вспомнить, называл ли им
Холлоранн свое имя.
– А вот сюда я положил кой-что особенное, – сообщил повар, –
надеюсь, ребята, вам понравится.
– Ну, это ни к чему, честное слово, – растроганно сказала
Венди. «Кой-что особенное» оказалось двенадцатифунтовой индейкой, обвязанной
широкой ярко-алой лентой, увенчанной бантом.
– Венди, в День Благодарения вы получите свою индейку, –
серьезно произнес Холлоранн. – Где-то тут, кажись, был рождественский каплун,
вы на него наткнетесь, тут сомневаться нечего. Давайте-ка отсюда, пока все не
подхватили воспаление легких. Идет, док?
– Идет!
В холодильной камере оказалось еще много удивительного.
Сотни картонок с сухим молоком (Холлоранн серьезно посоветовал, пока будет
такая возможность, покупать мальчику в Сайдвиндере свежее молоко); пять
двадцатифунтовых мешков сахара; галлон патоки в банке; каши; стеклянные банки с
рисом, макаронами, спагетти; выстроившиеся рядами консервные банки с фруктами и
фруктовым салатом; бушель свежих яблок, от которых вся кладовка пропахла
осенью; сушеный изюм, сливы и абрикосы («Если хочешь быть счастливым, ешь
побольше чернослива», – сказал Холлоранн и его смех взлетел к потолку, откуда
на железной цепочке свисала несовременная лампочка в шаровидном колпаке);
глубокий ларь, полный картошки; ящики поменьше с помидорами, луком, турнепсом,
кабачками и капустой.
– Ну, скажу я вам, – объявила Венди, когда они вышли оттуда.
Однако вид подобного изобилия свежих продуктов настолько угнетающе подействовал
на нее – с ее-то тридцатью долларами на съестное в неделю! – что она так и не
сумела объяснить, что же именно им скажет.
– Время уже поджимает, – сказал Холлоранн, поглядев на часы,
– так я, раз уж вы тут поселились, просто покажу, что в шкафах и холодильниках.
Так: сыры, консервированное молоко, сгущенка, дрожжи, питьевая сода, целый
мешок пирожков – ну, тех, «Застольный разговор», несколько гроздьев бананов –
но им еще зреть да зреть...
– Хватит, – сказала Венди, со смехом поднимая руки. – Мне
никогда все это не упомнить. Это выше моих сил. Обещаю держать все в чистоте.
– А мне больше ничего и не надо, – он повернулся к Джеку. –
Что, мистер Уллман уже намекнул насчет крыс в своем чердаке?
Джек ухмыльнулся.
– Он сказал, что там вполне может оказаться несколько
штук... а мистер Уотсон говорит, они и внизу, в подвале могут быть. Там, должно
быть, тонны бумаги, но погрызенных я не видел – обычно они грызут бумагу, когда
устраивают гнезда.
– Уотсон, Уотсон, – с насмешливой грустью сказал Холлоранн,
качая головой. – Видали вы большего матершинника?
– Да-а, характерец, – согласился Джек. Самым большим
матершинником, какого он в жизни встречал, был его отец.
– В общем-то его можно пожалеть, – сказал Холлоранн, провожая
их обратно к широким качающимся дверям в столовую «Оверлука». – Давным-давно у
его семьи были денежки. Отель-то построил Уотсонов дед или прадед... не помню,
который из них.
– Да, мне говорили, – сказал Джек.
– А что случилось? – спросила Венди.
– Не сумели запустить дело, вот что, – сказал Холлоранн. –
Эту историю Уотсон вам еще расскажет. Разреши ему, так он ее будет рассказывать
и по два раза на дню. Старик свихнулся на этом отеле. По-моему, он позволил
«Оверлуку» спихнуть себя вниз. У него было два сына, и один погиб в несчастном
случае, когда катался верхом на тутошней территории – сам-то отель тогда еще
строился. Было это, наверное, году в девяносто восьмом... или девятом. Жена
старика умерла от инфлюэнцы, и остались они одни с младшим сыном. Под конец их
взяли сторожами в тот самый отель, который старик построил.
