(Зачем ты здесь?) Если разобраться, бродил он вовсе не
бесцельно. Он вспомнил сказку, которую ему один раз, напившись, прочел отец.
Дело было давнее, но и сейчас эта сказка помнилась не мене ярко, чем когда папа
ее только прочел. Мама устроила папе нагоняй и спросила: что это он делает,
читая трехлетнему малышу такие ужасы? Сказка называлась «Синяя Борода». Это
Дэнни тоже помнил отчетливо – ведь сперва он подумал, что папа сказал «Сын и
Борода», но никаких сыновей в сказке не оказалось – там, кстати, вообще не было
речи о детях. На самом-то деле сказка была про жену Синей Бороды, красивую леди
с ржаными, как у мамы, волосами. После того, как Синяя Борода женился на ней,
они поселились в огромном и странном замке, довольно похожем на «Оверлук».
Каждый день Синяя Борода уходил на работу и каждый день наказывал своей
хорошенькой женушке не заглядывать в одну определенную комнату, хотя ключ от
нее висел на гвоздике – как внизу на стене конторы висел ключ-универсал.
Любопытство насчет запертой комнаты стало все сильней и сильней одолевать жену
Синей Бороды. Она попыталась заглянуть в замочную скважину – так Дэнни пытался
посмотреть в глазок номера 217 – с тем же неудовлетворительным результатом. Там
даже была картинка: жена встает на колени и пытается заглянуть под дверь, но
щелка оказалась маловата. Дверь распахнулась настежь и…
Старая книжка сказок описывала то, что обнаружила леди,
смакуя отвратительные подробности. Эта картинка отпечаталась в мозгу Дэнни, как
ожог. В комнате оказались отрубленные головы семи прежних жен Синей Бороды
– каждая на своем пьедестале, закатившиеся глаза сверкают
белками, рты разинуты в безмолвном крике. Они чудом удерживались на шеях,
перебитых взмахом обезглавливающего меча, вниз по пьедесталам стекала кровь…
Она в ужасе повернулась, чтобы убежать из комнаты и из
замка, и что же? В дверном проеме, сверкая глазами, стоял Синяя Борода. «Я
приказывал тебе не заходить сюда, – сказал Синяя Борода и потащил из ножен меч.
– Увы, ты оказалась столь же любопытной, как остальные семь. И, хотя я любил
тебя сильнее прочих, конец твой будет таким же. Готовься умереть, скверная
женщина!»
Дэнни смутно казалось, что конец у сказки был счастливым,
однако суть его побледнела, стала незначительной рядом с двумя главными
образами: дразнящая, выводящая из себя запертая дверь, скрывающая великую
тайну, и сама эта страшная тайна. Запертая дверь, а за ней головы – отрубленные
головы.
Он потянулся и, как будто бы украдкой, нажал на ручку двери.
Сколько времени он провел здесь, зачарованно стоя под дверью мягкого серого
цвета, Дэнни не знал.
(И, наверное, раза три мне мерещилось всякое… разные
гадости…) Но мистер Холлоранн – Дик – сказал еще, что думает, они не могут мне
повредить. Как страшные картинки из книжки, вот и все. Может быть, я там ничего
и не увижу. С другой стороны…
Левая рука Дэнни нырнула в карман и выбралась, сжимая ключ,
который, конечно, находился там все это время.
Мальчик держал ключ за приделанную к нему квадратную
металлическую табличку, на которой было напечатано: КОНТОРА. Раскачивая ключ на
цепочке, он глядел, как тот описывает круг за кругом. Несколько минут спустя
Дэнни прервался и сунул ключ в замок. Тот скользнул свободно, без запинки,
будто все время хотел попасть туда.
(Сдается, мне мерещилось всякое… разные гадости… обещай мне
не заходить туда…) (Обещаю) А обещание – это, разумеется, вовсе не пустяк. Тем
не менее, зуд любопытства не утихал, выводя из себя, словно Дэнни обстрекался
крапивой там, где не почешешься. Но это было гадкое любопытство, того рода, что
заставляет подглядывать сквозь пальцы в самых страшных местах фильма ужасов. Но
там, за дверью, не кино.
(Не думаю, что они могут навредить тебе… как страшная
картинка в книжке…) Вдруг левая рука Дэнни потянулась вперед. Однако, пока она,
вынув из замка ключ-универсал, не сунула его обратно в карман, мальчик не
вполне понимал, что собирается делать. Широко раскрыв серо-голубые глаза, он
еще минуту пристально смотрел на дверь, потом быстро повернулся и зашагал по
коридору назад к главному холлу, в который этот коридорчик вливался под острым
углом.
Там что-то заставило его приостановиться, мгновение он не
мог понять, что. Потом вспомнил: на пути к лестнице, прямо за поворотом, на
стене свернулся клубком один из тутошних старомодных огнетушителей. Как спящая
змея.
Они совсем не такие, как химические, говорил папа, хотя в
кухне было и несколько таких. Они – предшественники современных разбрызгивающих
систем. Длинные полотняные рукава подключены прямо к водопроводу «Оверлука»,
так что, повернув один-единственный вентиль, можно превратиться в пожарную
команду из одного человека. Папа сказал, что химические огнетушители,
распыляющие пену или двуокись углерода, куда лучше. Химикаты гасят пламя,
отнимая необходимый для горения кислород, а распыление под большим давлением может
только разнести вокруг языки огня. Папа сказал, что мистеру Уллману следует
заменить старые огнетушители вместе со старым котлом, но, наверное, мистер
Уллман не сделает ни того, ни другого, потому что он – ХРЕН ДЕШЕВЫЙ. Дэнни
знал, что это один из самых плохих эпитетов, какие способен употребить его
отец. Эпитетом награждались некоторые врачи, дантисты и ремонтники, а еще –
начальник папиного Отдела английского языка в Стовингтоне, который запретил
папе заказывать какие-то книги, потому что, сказал он, это выведет их из
бюджета. «Из бюджета, черт его дери, – кипятился отец перед Венди (Дэнни слушал
из своей спальни, где должен был видеть десятый сон). – Просто экономит
последние пять сотен для себя, ХРЕН ДЕШЕВЫЙ!»
Дэнни заглянул за угол.
Огнетушитель был на месте – свернутый много раз плоский
рукав, приделанный к стене красный щит. Над ним в стеклянном ящике, как
музейный экспонат, покоился топорик. По красному фону шли белые слова: РАЗБИТЬ
В ЭКСТРЕННОМ СЛУЧАЕ. «В ЭКСТРЕННОМ СЛУЧАЕ» Дэнни прочесть сумел – так назывался
один из его любимых телесериалов, насчет прочего уверенности не было. Однако
ему не нравилось, что эти слова имели отношение к длинному плоскому шлангу.
«ЭКСТРЕННЫЙ СЛУЧАЙ» – это пожар, взрывы, автомобильные катастрофы, больницы,
иногда – смерть. К тому же, Дэнни не нравилось, как мягко шланг свисает со
стены. Когда мальчик бывал один, он всегда проскакивал мимо этого шланга так,
что только пятки сверкали. Без особых причин. Просто он чувствовал себя лучше,
когда шел быстро. Так казалось безопаснее.
С громко колотящимся сердцем Дэнни все-таки обогнул угол и
посмотрел за огнетушитель, на лестницу. Мама была внизу, она спала. А папа,
если вернулся с прогулки, наверное, сидит на кухне, жует сандвич и читает. Он
просто пройдет мимо этого старого огнетушителя прямо к лестнице и спустится
вниз.
Дэнни, не отрывая глаз от огнетушителя, зашагал вдоль
дальней стены, придвигаясь к ней все ближе, пока правой рукой не коснулся
шелковистых обоев. Еще двадцать шагов. Пятнадцать. Дюжина.
