– Джек? Что? Скажи мне, что случилось?
Наконец, всхлипы начали превращаться в слова – сперва в
основном невнятные, однако, стоило потечь слезам, как речь стала яснее.
«…сон, по-моему, это был сон, но он был таким всамделишным,
я… это моя мать сказала, что по радио будет выступать папа, и я… не знаю… он…
он велел мне… не знаю… он орал на меня… поэтому я разбил приемник… чтоб он
заткнулся. Чтоб заткнулся. Он умер. Не хочу его видеть даже во сне. Господи,
Венди, он умер. У меня такой кошмар первый раз в жизни. Больше не хочу. Иисусе!
Это было ужасно».
– Ты что, просто уснул в конторе?
– Нет… не здесь. Внизу.
Теперь он немного распрямился, прекратив давить на Венди
своей тяжестью, а непрерывное движение головы взад-вперед сначала замедлилось,
а потом прекратилось.
– Я там просматривал старые бумаги. Стул туда принес, сел.
Счета на молоко. Скучная штука. Я, наверное, просто задремал. И тут мне
приснился сон. Должно быть, я пришел сюда во сне. – Он издал тихий, дрожащий
смешок прямо ей в шею. – Тоже впервые в жизни.
– Где Дэнни, Джек?
– Не знаю. А он что, не с тобой?
– Он не ходил… с тобой вниз?
Оглянувшись, Джек прочел в лице жены такое, что его
собственное лицо напряглось.
– Ты никогда не позволишь мне забыть про это, а, Венди?
– Джек…
– Когда я буду лежать на смертном одре, ты склонишься надо
мной и скажешь: «Так тебе и надо – помнишь, как ты сломал Дэнни руку?»
– Джек!
– Что – Джек? – горячо спросил он и вскочил на ноги. –
Скажешь, ты так не думаешь? Что я поднял на него руку? Что я однажды уже поднял
руку на Дэнни и могу это сделать снова?
– Я хочу знать, где он, вот и все!
– Ну давай, обосрись, чтоб твоя хренова башка отвалилась,
тогда все будет в порядке, правда?
Она повернулась и вышла из комнаты.
На миг Джек оцепенел с облепленной кусочками битого стекла
промокашкой в руке и глядел, как Венди уходит. Потом он кинул промокашку в
корзинку для мусора, пошел следом и догнал жену возле стойки администратора в
вестибюле. Положив руки ей на плечи, он развернул Венди к себе. Застывшее,
настороженное лицо.
– Венди, прости. Расстроился из-за этого сна… Прощаешь?
– Конечно, – сказала Венди, не изменив выражения лица.
Одеревеневшие плечи выскользнули у Джека из рук. Она вышла на середину
вестибюля и крикнула:
– ЭЙ, ДОК! ТЫ ГДЕ?
Ответом было молчание. Она прошла к двустворчатой парадной
двери, открыла одну створку и вышла на расчищенную Джеком дорожку. Дорожка
больше напоминала окоп – утрамбованные сугробы, в которых Джек проложил ее,
вместе с тем, что нападало сверху, доходили Венди до плеч. Выдыхая белые
облачка пара, она еще раз позвала сына. Когда она вернулась в дом, вид у нее
сделался испуганный.
Справляясь с вызванным Венди раздражением, Джек
рассудительно сказал:
– Ты уверена, что он не спит у себя в комнате?
– Говорю тебе, он где-то играл, пока я вязала. Я слышала его
внизу.
– Ты что, уснула?
– А при чем тут это? Да, Дэнни?
– Когда ты сейчас спускалась вниз, ты заглянула к нему в
комнату?
– Я… – Она замолчала.
Он кивнул.
– Так я и думал.
Не дожидаясь Венди, Джек начал подниматься по лестнице. Она
последовала за ним чуть ли не бегом, но он прыгал через две ступеньки. Когда он
как вкопанный затормозил на площадке второго этажа, Венди чуть не врезалась ему
в спину. Он прирос к месту, глядя наверх широко открытыми глазами.
– Что?.. – начала она и проследила его взгляд.
Дэнни все еще стоял там и сосал палец. Глаза были пустыми.
Свет установленных в холле электрических светильников безжалостно
демонстрировал отметины на горле.
– ДЭННИ! – взвизгнула она.
Крик нарушил паралич Джека и они вместе ринулись вверх по
ступенькам, туда, где стоял сын. Упав перед мальчиком на колени, Венди
обхватила его. Дэнни достаточно податливо подчинился, но не обнял ее в ответ.
Будто она держала в объятиях набитую войлоком куклу, отчего во рту сразу же
появился сладковатый привкус страха. Он сосал палец, равнодушно тараща глаза на
колодец лестничного пролета за их спинами, и все.
– Дэнни, что случилось? – спросил Джек. Он потянулся, чтобы
потрогать шею Дэнни там, где она распухла. – Кто это с тобой сде…
– НЕ СМЕЙ ЕГО ТРОГАТЬ! – прошипела Венди. Она сжала Дэнни в
объятиях, подхватила на руки и отступила на полпролета вниз, так, что сбитый с
толку Джек успел лишь выпрямиться.
– Что? Венди, какого черта ты…
– Не смей его трогать! Я убью тебя, если ты еще хоть раз
протянешь к нему лапы!
– Венди…
– Ублюдок!
Она повернулась и сбежала вниз по лестнице на второй этаж.
При этом голова Дэнни мягко покачивалась вверх-вниз. Большой палец надежно
покоился во рту. Глаза напоминали затянутые мыльной пленкой окна. У подножия
ступенек Венди свернула направо, и Джек услышал, как ее шаги удалились в конец
коридора. Хлопнула дверь их спальни. Задвинулся засов. Защелкнулся замок.
Короткая тишина. Потом тихие, невнятные причитания.
Неизвестно, как долго Джек стоял там, буквально
парализованный всем, что случилось за столь короткий отрезок времени. Сон еще
не оставил его, придавая всему легкий оттенок нереальности, будто Джек хлебнул
мескаля. Может, Венди права, он сделал Дэнни больно? Попробовал задушить сына
по требованию покойного отца? Нет. Никогда он не тронет Дэнни.
(Она упала с лестницы, доктор) Теперь он в жизни не тронет
Дэнни.
(Откуда мне было знать, что дымовая шашка бракованная?)
Никогда в жизни Джек не был намеренно жесток… трезвый.
(Не считая случая, когда ты чуть не убил Джорджа Хэтфилда)
– Нет! – выкрикнул в темноту. И с силой обрушил кулаки на
ляжки – еще, и еще, и еще.
Венди сидела на слишком туго набитом стуле у окна. Она
держала Дэнни на коленях, обнимая его, бормоча те старые как мир бессмысленные
слова, что потом никак не можешь вспомнить – неважно, как обернулось дело. Он
безвольно опустился к ней на колени, не выразив ни радости, ни протеста, будто
был бумажной куклой, повторявшей его силуэт. Когда где-то в холле Джек
выкрикнул: «Нет!», Дэнни даже не взглянул на дверь.
