Они молча смотрели на него.
– Ничего, – сказал он, пораженный искренностью своего тона.
– Абсолютно ничего.
С ободряющей улыбкой наблюдая, как по их лицам разливается
облегчение, Джек подкидывал ключ (вверх-вниз) и думал, что так, как сейчас, ему
не хотелось напиться еще ни разу в жизни.
32. Спальня
Ближе к вечеру Джек забрал из кладовки на втором этаже детскую
кроватку и поставил в углу их спальни. Венди ожидала, что мальчик будет
засыпать полночи, но не успели «Уолтонсы» дойти до середины, как Дэнни принялся
клевать носом. Через четверть часа после того, как они уложили мальчика, тот
уснул глубоким сном, сунув ладошку под щеку и не шевелясь. Венди сидела и
смотрела на сына, заложив пальцем место, до которого дочитала толстую
«Кэшельмар» в бумажной обложке. Джек за своим столом глядел на пьесу.
– А, черт, – сказал Джек.
Венди, оторвавшись от созерцания Дэнни, подняла голову.
– Что?
– Ничего.
Он уперся взглядом в пьесу и в нем затеплилось дурное
настроение. С чего он взял, что пьеса хороша? Незрелая, легкомысленная, пустая.
Уже тысячу раз следовало ее закончить. Хуже того, Джек понятия не имел, как это
сделать. Некогда это казалось довольно несложным. В приступе ярости Денкер
хватает стоящую у камина кочергу и насмерть забивает безгрешного героя Гэри.
После чего, не выпуская из рук окровавленной кочерги, встает над телом, широко
расставив ноги, и пронзительно кричит в зал: «Оно где-то здесь, И Я НАЙДУ его!»
Потом свет тускнеет, занавес медленно закрывается, а публика видит лежащее на
авансцене лицом вниз тело Гэри. Денкер тем временем широким шагом подходит к
книжному шкафу в глубине сцены и принимается лихорадочно вытаскивать книги с
полок, разглядывать и отбрасывать в сторону. По мнению Джека, это настолько
устарело, что покажется новым; трагедия в пяти актах! – одного новаторства
пьесы хватит, чтобы помочь ей успешно пройти на Бродвее.
Однако мало того, что интерес Джека переключился на историю
«Оверлука». Случилось еще кое-что: он почувствовал неприязнь к своим героям.
Такого еще не бывало. Обычно Джеку, к его радости, нравились все герои – и
плохие, и хорошие. Это давало возможность попробовать увидеть их со всех сторон
и яснее понять мотивы их поступков. Любимый рассказ Джека, который он продал в
издающийся на юге Мэна маленький журнал под названием «Контрабанда
экземпляров», назывался «Вот и Мартышка, Поль Де Лонг». Герой, помешанный на
детях, собирался совершить самоубийство в своем номере меблированных комнат.
Джеку очень нравился Мартышка. Он сочувствовал эксцентричным потребностям
Мартышки, зная, что в имевшихся на счету Поля трех изнасилованиях с убийствами
следовало винить не только его. Были еще скверные родители: папаша-драчун,
точь-в-точь его собственный, и мать – безвольная, безгласная тряпка (вылитая
мать Джека). Гомосексуальный опыт в младших классах. Публичное унижение. В
средней школе и колледже Мартышка узнал вещи и похуже. Когда он
продемонстрировал свои мужские достоинства двум малышкам, сошедшим со школьного
автобуса, его арестовали и отправили в лечебницу. Хуже всего было то, что из
больницы его выписали, выпустили обратно на улицы, поскольку тот, кто отвечал
за это, решил, что с Полем все в порядке. Фамилия того человека была Гриммер.
Гриммер знал, что Мартышка Де Лонг обнаруживает признаки отклонений, но все
равно написал бодрое, обнадеживающее заключение и выпустил его. Гриммер тоже
нравился Джеку, он и ему сочувствовал. Гриммеру приходилось руководить
больницей, в которой не хватало ни персонала, ни средств. Он пытался удержаться
на плаву при помощи кочерги, чьей-то матери да грошовых пожертвований от
федеральных властей штата, которым не миновать было взглянуть в глаза своим
избирателям. Гриммер знал, что Мартышка в состоянии общаться с другими людьми,
что он не пачкает штаны и не пробует заколоть своих товарищей по несчастью
ножницами. Мартышка не мнил себя Наполеоном. Занимавшийся его случаем психиатр
считал, что на улице Мартышка гораздо скорее окажется на это способен, и оба
знали, что чем дольше человек пробыл в лечебнице, тем сильнее нуждается в этом
маленьком мирке – как наркоман в своей дряни. А тем временем в дверь ломились
люди. Параноики; шизофреники; циклотимики; семикататоники; мужчины, заявляющие,
будто слетали на небо в летающем блюдце; женщины, спалившие своим детям половые
органы биковской зажигалкой; алкоголики; маньяки-поджигатели; клептоманы;
больные маниакально-депрессивным психозом; суицидные типы. Мир жесток, детка.
Если тебе не подвинтить гайки, тебе еще и тридцати не исполнится, а ты уже
начнешь трястись, дребезжать и ходить враскоряку. Джек умел посочувствовать
проблеме Гриммера. Он был в состоянии сочувствовать родителям жертв убийцы.
Разумеется, самим погибшим детям. И Мартышке Де Лонгу. Пусть обвинителем станет
читатель. В те дни Джек не желал судить. Капюшон моралиста скверно сидел на его
плечах.
В той же оптимистической манере он принялся и за «Маленькую
школу». Однако позже пришлось выбирать, на чьей он стороне и, что еще хуже,
Джек дошел до того, что герой, Гэри Бенсон, стал ему просто отвратителен.
Вначале Гэри был задуман неглупым юношей, для которого деньги скорее проклятие,
чем благословение. Юношей, который больше всего на свете хочет получить
приличный аттестат – тогда можно будет поступить в хороший университет не
потому, что отец на кого-то нажал, а честно сдав вступительные экзамены. Но для
Джека он превратился в какого-то глупо улыбающегося паиньку, подлизу, скорее, в
кандидата Ордена Знаний, нежели в искреннего его служителя. Внешне Гэри
обращался к Денкеру «сэр» и не разу не забыл об этом – Джек и собственного сына
научил так адресоваться к тем, кто старше и имеет вес. Он считал, что Дэнни
пользуется словом вполне искренне, как и Гэри Бенсон, такова была исходная
мысль, но, когда Джек принялся за пятый акт, он все яснее и отчетливее понимал:
Гэри пользуется словом с сатирическим оттенком, при строгом выражении лица Гэри
Бенсон внутри глумился и насмехался над Денкером. Над Денкером, у которого
сроду не было ничего из того, что имел Гэри. Над Денкером, которому всю жизнь
приходилось трудиться только для того, чтобы стать директором
одной-единственной небольшой школы. Над Денкером, который сейчас оказался на
грани краха из-за того, что этот красивый, с виду невинный богатый мальчишка
смошенничал со своим итоговым сочинением, а потом хитро замел следы. В
представлении Джека Денкер-учитель не слишком-то отличался от дерущих нос
мелких южноамериканских Цезарей, которые в своих банановых царствах ставят
инакомыслящих к стенке на гандбольной площадке или площадке для сквоша. Он
виделся Джеку фанатиком в слишком маленькой луже, человеком, каждая прихоть
которого превращается в крестовый поход. Вначале он собирался использовать
пьесу, как микрокосм, чтобы высказаться насчет злоупотребления властью. Теперь
же Джек все больше склонялся к тому, чтобы рассматривать Денкера в качестве
мистера Чипса, да и трагедией уже казались вовсе не интеллектуальные мучения
Гэри Бенсона, а, скорее, уничтожение старого добряка-учителя – директора школы,
не сумевшего разгадать циничные уловки чудовища, прикинувшегося мальчиком.
