– Если мы останемся на месте, – проговорил Джек, с той же
нарочитой медлительностью расстегивая третью и четвертую пуговицы, – сюда
непременно сунет нос спасатель из парка или сторож с аттракционов – просто так,
узнать, как дела. Тут мы просто заявим, что хотим вниз. И он об этом
позаботится.
Джек тихонько высвободил обнаженные груди жены из широкого
«У» расстегнутой рубашки, нагнулся и обхватил губами столбик соска. Тот
оказался твердым и стоял торчком. Язык Джека медленно заскользил туда-обратно,
задевая его – так, как нравилось Венди. Венди издала короткий стон и выгнула
спину.
(?Я что-то забыла?)
– Милый? – позвала она. Ее руки сами собой нашли затылок
мужа и, когда тот отозвался, его голос заглушала плоть Венди. – Как спасатель
вытащит нас отсюда?
Он приподнял голову, чтобы ответить, а потом пристроился
ртом ко второму соску.
– Если вертолет окажется занят, по-моему, придется
снегоходом.
(!!!)
– Но у нас есть снегоход! Уллман же говорил!
Рот Джека на мгновение замер возле ее груди. Потом Джек
выпрямился. Венди немного раскраснелась, глаза слишком блестели. Лицо Джека,
напротив, было спокойным, будто он только что читал довольно скучную книгу, а
не был поглощен любовной игрой с женой.
– Если есть снегоход, то нет проблемы, – возбужденно
проговорила она.
– Можно отправиться вниз втроем.
– Венди, я в жизни не водил снегоход…
– Вряд ли научиться так уж трудно… В Вермонте на них
десятилетки гоняют по полям… хотя понятия не имею, о чем думают их родители. А
потом, когда мы познакомились, у тебя был мотоцикл.
Был, «Хонда». 35 кубических сантиметров. Вскоре после того,
как они с Венди стали жить вместе, Джек продал его, чтобы купить сааб.
– Наверное, я сумел бы, – медленно произнес он. – Только
интересно, хорошо ли его содержали. Уллман с Уотсоном… они хозяйничают в отеле
с мая по октябрь. И думают о летних нуждах. Уверен, бензина в баках нет. Может
не оказаться ни тормозов, ни аккумулятора. Или всего сразу. Венди, я не хочу,
чтобы ты строила воздушные замки.
Теперь Венди пришла в крайнее возбуждение, она наклонилась к
нему и груди вывалились из-под рубашки. Джеку вдруг захотелось ухватить одну из
них и выворачивать, пока Венди не завизжит. Может, это научило бы ее держать
язык за зубами.
– Бензин не проблема, – говорила она. – И у фольксвагена, и
тутошнего фургона полные баки. А в сарае должна быть канистра – ты мог бы взять
бензина про запас.
– Да, – признался он. – Канистра есть. – На самом деле их
было три: две по пять галлонов и одна – на два галлона.
– Держу пари, свечи и аккумулятор тоже там. Никто не будет
держать снегоход в одном месте, а свечи и аккумулятор – в другом, правда?
– Да, маловероятно, а? – Он поднялся и прошел туда, где спал
Дэнни. На лоб малышу упала прядка волос, и Джек осторожно откинул ее. Дэнни не
шелохнулся.
– А если ты сможешь запустить его, то увезешь нас? –
спросила за спиной у Джека Венди. – В первый же день, как по радио объявят
хорошую погоду?
Он ответил не сразу. Он стоял, глядя вниз, на сына, и
запутанные чувства растворялись в волне любви. Мальчик был точь-в-точь таким,
как она говорила – хрупким, ранимым. Отметины на шее виднелись очень явственно.
– Да, – подтвердил он. – Я запущу его и мы выберемся отсюда
как можно быстрее.
– Слава Богу!
Он обернулся. Венди уже сняла рубашку и легла на постель:
плоский живот, груди дерзко нацелены в потолок. Она лениво поигрывала ими,
теребя соски.
– Поспешите, джентльмены, – негромко сказала она, – пора.
Потом она лежала на сгибе его руки, ощущая восхитительный
покой. В комнате горел только ночник Дэнни, который тот притащил с собой из
своей комнаты. Оказалось, поверить в то, что они делят «Оверлук» с кровожадным
незваным гостем, очень нелегко.
– Джек?
– Мммм?
– Что напало на Дэнни?
Он ответил уклончиво.
– Мальчику что-то дано. Талант, которого нам с тобой не
хватает. Прошу прощения, не хватает большинству. Может быть и в «Оверлуке»
кое-что имеется.
– Привидения?
– Не знаю. Но что не в смысле Олджернона Блэквуда – это
точно. Скорее, остатки настроений и эмоций тех людей, которые тут
останавливались. И добрых, и недобрых. В этом смысле свои призраки есть в
каждом крупном отеле. Особенно в старых.
– Но покойница в ванне… Джек, он ведь не сходит с ума, нет?
Джек сжал ее и тут же выпустил.
– Мы знаем, что время от времени он впадает… ну… мягко
говоря, в трансы. Мы знаем, что во время таких трансов он иногда… видит?..
вещи, которых не понимает. Если возможны прекогнитивные трансы, они, вероятно,
продукт деятельности подсознания. По Фрейду оно никогда не говорит с нами
языком буквальных понятий, только символами. Если видишь во сне булочную, где
никто не говорит по-английски, не исключено, что тебя тревожит способность
содержать свою семью. Или просто-напросто то, что тебя никто не понимает. Я
читал, что эпилептический сон – стандартный выход ощущению грозящей опасности.
Такие вот пустячные игры. По одну сторону сетки сознание, по другую –
подсознание, и они гоняют туда-сюда какой-нибудь образ. То же самое с
психическими заболеваниями, предчувствиями и так далее. Почему же с
предвидением дело должно обстоять иначе? Может быть, Дэнни действительно увидел
кровь на стенах президентского люкса. В его возрасте дети часто подменяют
представление о смерти образом крови и наоборот. Образ для них всегда более
приемлем, чем концепция. Уильям Карлос Уильямс, педиатр, это понимал. Мы растем
и постепенно воспринимать идеи становится легче, а образы остаются поэтам… Я
уже храплю.
– Мне нравится слушать, как ты храпишь.
– Ребята, вот она и проговорилась. Вы все свидетели.
– А следы на шее, Джек. Они-то настоящие.
– Да.
Молчание затянулось. Венди решила, что муж, должно быть,
уснул и сама начала соскальзывать в дрему, как вдруг он сказал:
– Тут можно придумать два объяснения. Ни в одном из них нет
места нашему четвертому жильцу.
– Какие? – приподнялась на локте Венди.
– Стигматы.
– Стигматы? Это, когда у кого-нибудь течет кровь в Страстную
пятницу, да?
