Дальний конец кольца оказался плотно перекрыт снегом. Дэнни
попробовал прокопаться насквозь и удивился (а немного и встревожился), до чего
крепким – почти как лед – оказался снег из-за холодного груза, который
постоянно давил сверху.
Выдуманная игра распалась. Дэнни вдруг сообразил, что заперт
в тесном цементном тоннеле, отчего сильно нервничает. Он услышал собственное дыхание,
которое показалось влажным, гулким и быстрым. Он находился под снегом, а через
отверстие, которое Дэнни выкопал, чтобы попасть сюда, свет почти не проникал.
Мальчику вдруг больше всего на свете захотелось оказаться наверху, он внезапно
вспомнил, что папа с мамой спят и не знают, где он, и что если выкопанную им
дыру засыплет, он окажется в ловушке – а «Оверлук» его недолюбливает.
Дэнни с некоторым трудом повернулся и пополз по цементной
трубе обратно, за спиной деревянно потрескивали снегоступы, под ладошками
хрустели мертвые осиновые листья последнего листопада. Только он добрался до
конца, до льющегося сверху холодного света, как снег ДЕЙСТВИТЕЛЬНО обвалился –
совсем немного, но достаточно, чтобы припудрить малыша, перекрыть выкопанное им
в снегу отверстие и оставить Дэнни в темноте.
На мгновение рассудок мальчика оцепенел в полнейшей панике,
не способный размышлять. Потом, словно из далекого далека, послышался наказ
отца: никогда не играть на стовингтонской свалке, ведь дураки, бывает,
выкидывают старые холодильники, не сняв дверцы. Если заберешься внутрь и она
случайно захлопнется, выбраться невозможно. Умрешь в темноте.
(Ты ведь не хочешь, чтобы такое случилось с тобой, а, док?)
(Нет, папа.) Но такое случилось, в неистовстве подсказал рассудок, случилось,
ты в темноте, ты заперт и тут холодно, как в холодильнике. И…
(тут со мной есть что-то еще) Судорожно ахнув, Дэнни перестал
дышать. По жилам растекся нагоняющий сон ужас. Да. Да. Здесь вместе с ним было
что-то еще, что-то ужасное, что «Оверлук» приберег именно для такого случая.
Может быть, огромный паук, прячущийся в норе под опавшими листьями, или крыса…
а может, труп какого-нибудь малыша, который умер тут, на детской площадке.
Случалось ли тут такое? Да, подумал Дэнни, может быть. В голову лезла та
женщина в ванне. Кровь с мозгом на стене Президентского люкса. И малыш с
разбитой при падении не то с брусьев, не то с качелей, головой, который ползет
за ним в темноте, ухмыляясь, и ищет одного последнего товарища для игр на
бесконечной детской площадке. Навсегда. Вот-вот станет слышно, как он
приближается.
В дальнем конце цементного тоннеля раздался негромкий шорох
опавших листьев, будто что-то на четвереньках ползло к Дэнни… В любой момент на
щиколотку опустится холодная ручонка…
Эта мысль избавила Дэнни от паралича. Он кинулся рыть
обвалившийся рыхлый снег, закупоривающий этот конец цементного кольца,
выбрасывая его назад между ногами, как собака, выкапывающая кость. Сверху
сочился голубоватый свет и Дэнни рвался к нему, как ныряльщик с глубины. Он
царапал спину о край кольца. Один снегоступ зацепился за другой. Под лыжную
маску и за воротник парки набился снег. Он копал его, вцепляясь в холодную
рыхлую массу. Казалось, снег хочет удержать мальчика, всосать обратно, вниз, в
цементное кольцо, где поджидало невидимое существо, хрустящее листвой, и
оставить там. Навсегда.
Потом Дэнни очутился на свободе, лицо оказалось повернутым
вверх, к солнцу, он полз по снегу, уползал от полупогребенного цементного
кольца, хрипло хватая воздух; от пушистого снега лицо стало комически белым –
живая маска ужаса. Прихрамывая, мальчик добрался до полосы препятствий и
уселся, чтобы перевести дух и заново прикрепить снегоступы. Поправляя и
перевязывая крепления, он не сводил глаз с отверстия, которым заканчивалась
цементная труба. Он выжидал – не покажется ли оттуда что-нибудь. Ничего не
появилось, и Дэнни задышал ровнее. Что бы ни жило там, это существо не выносило
солнечного света. Его держали там взаперти и выходить наружу оно, может быть,
могло только в темноте… или когда оба конца его круглой тюрьмы забивало снегом.
(Но сейчас я в безопасности, в безопасности и просто вернусь
домой, потому что теперь я) Позади что-то мягко ухнуло.
Дэнни обернулся и посмотрел на отель. Но даже раньше, чем он
посмотрел, (видишь индейца на этой картинке?) он уже знал, что увидит – ведь
мальчик понял, что это за глухой удар. С таким звуком обваливается большой
снежный пласт – соскальзывает с крыши отеля и падает на землю.
(видишь?) Да. Он видел. Снег обвалился с куста,
подстриженного в форме собаки. Когда Дэнни пришел сюда, это был всего лишь
безвредный сугроб за пределами площадки. Теперь из-под снега явилась собака –
неуместный всплеск зелени посреди белизны, от которой на глаза навертываются
слезы. Собака служила, словно выпрашивала конфетку или кусочек чего-нибудь
съестного.
Но на этот раз он не обезумеет, не потеряет хладнокровия.
Потому что, по крайней мере, не пойман в темной дыре. Здесь светит солнце. А
это всего лишь собака. Сегодня здорово тепло, с надеждой подумал мальчик. Может
быть, солнце просто настолько подтопило снег на собаке, что его остаток
свалился, вот и все. Может быть, дело в этом.
(не подходи к этому месту… держись в стороне) Завязки
снегоступов держали намертво. Дэнни поднялся, оглянулся и впился взглядом в
цементное кольцо, почти полностью заваленное снегом. От того, что он увидел
возле отверстия, через которое выбрался, сердце Дэнни остановилось. Тоннель
заканчивался круглым пятном мрака, складкой тени, обозначившей дыру, которую
мальчик выкопал, чтобы попасть внутрь. Сейчас, несмотря на ослепительно
сверкающий снег, ему показалось, будто там что-то виднеется. Шевелится. Рука.
Машущая ладошка какого-то отчаянно несчастного ребенка, молящая рука
утопающего.
(спаси меня, пожалуйста, спаси, если не можешь спасти меня,
по крайней мере, иди поиграй со мной… навсегда, навсегда, навсегда)
– Нет, – хрипло прошептал Дэнни. Слово во всей наготе
вывалилось из пересохшего рта. Теперь сознание ощутимо колебалось, готовое
оставить его, как оставило, когда та женщина из ванной… нет, лучше об этом не
думать.
Дэнни ухватился за нити реальности и крепко вцепился в них.
Тебе надо выбраться отсюда. Сосредоточься на этом. Спокойно. Будь, как
Секретный агент. Стал бы Патрик Макгуэн плакать и мочить штанишки, как
младенец?
А папа стал бы?
Это немного успокоило Дэнни.
Позади снова раздалось тихое «фламп» упавшего снега. Он
обернулся. Теперь из снега торчала ворчащая на него голова одного из львов. Лев
оказался ближе, чем следовало – почти у ворот детской площадки.
Попытавшийся подняться в нем ужас Дэнни подавил. Он –
Секретный агент, и сумеет уйти.
Он направился к выходу с площадки тем же обходным путем, что
и его отец в день, когда пошел снег. Все внимание Дэнни поглотили снегоступы.
Медленные, скользящие широкие шаги. Не поднимай ногу слишком высоко, не то
потеряешь равновесие. Поверни лодыжку, стряхни снег с перекреста креплений. Ему
казалось, что он идет так медленно! Вот и угол детской площадки. Там намело
высокие сугробы, и Дэнни удалось перебраться через забор. Перешагнув одной
ногой через изгородь, он чуть не полетел носом вниз, когда второй снегоступ
зацепился за столбик ограды. Дэнни перенес тяжесть на наружную опору,
размахивая руками, как мельница, помня, как трудно подниматься, если упадешь.
