Она сказала вот что:
– Хочешь чаю?
– Да. Чашка чая была бы очень кстати.
Венди направилась к двери и помедлила на пороге, растирая
под свитером предплечья.
– Я виновата не меньше твоего, – сказала она. – Что мы-то
делали, пока мальчик переживал этот… сон, или что это было?
– Перестань, – ответил Джек. – Все прошло.
– Нет, – ответила Венди и улыбнулась странной, беспокойной
улыбкой. – Не прошло.
И вышла заваривать чай, оставив Джека сторожить сына.
36. Лифт
Очнувшись от неглубокого беспокойного сна, в котором за ним
по бесконечному снежному полю гнались огромные силуэты непонятных очертаний,
Джек поначалу решил, что сон продолжается: во тьме раздавались невнятные
механические шумы – звяканье, щелканье, гудение, дребезжание, треск и шорох.
Потом рядом с ним в постели приподнялась Венди, и он понял,
что это не сон.
– Что это? – холодные, как из мрамора, пальцы жены охватили
его запястье. Джек подавил страстное желание стряхнуть их – откуда, черт
возьми, ему знать, что это такое? Часы со светящимся циферблатом сообщили с
ночного столика: без пяти двенадцать.
Опять что-то загудело. Громкое, равномерное гудение, совсем
незаметно меняющее тон. Оно прекратилось, последовал щелчок. Дребезжащее «бум!»
Глухой удар. Гудение возобновилось.
Лифт.
Дэнни сел в постели.
– Пап? Папа? – голос был сонным и испуганным.
– Док, я тут, – сказал Джек. – Залезай-ка к нам. Мама тоже
проснулась.
Зашелестели простыни – это Дэнни забрался на постель между
ними.
– Это лифт, – прошептал он.
– Правильно, – подтвердил Джек. – Всего-навсего лифт.
– То есть как это ВСЕГО-НАВСЕГО? – потребовала ответа Венди.
В голосе прозвучала леденящая нотка истерии. – Середина ночи. КТО В НЕМ
КАТАЕТСЯ?
ЖЖЖЖЖЖЖЖ. Клик-клак. Теперь – над головой. Дребезжит,
захлопываясь, дверца, открываются и закрываются двери на площадках. Потом опять
гул мотора и тросов.
Дэнни тихонько заскулил.
Джек спустил ноги с кровати на пол.
– Может, короткое замыкание? Я проверю.
– Не смей выходить из комнаты!
– Не глупи, – сказал он, натягивая халат. – Это моя работа.
Венди тут же выскочила из кровати следом за ним. За собой
она поволокла Дэнни.
– Мы тоже пойдем.
– Венди…
– Что такое? – угрюмо спросил Дэнни. – Что случилось, пап?
Тот вместо ответа пошел прочь с сердитым застывшим лицом.
Возле двери он подвязал халат поясом, отворил ее и вышел в неосвещенный
коридор.
Венди на миг замялась и вышло, что первым с места двинулся
Дэнни. Она быстро догнала его, и в коридор они вышли вместе.
Джек не потрудился включить свет. Она поискала выключатель,
который зажигал четыре лампы под потолком ведущего к основному коридору
ответвления. Джек, обогнавший их, уже сворачивал за угол. Выключатель на этот
раз нашел Дэнни. Он поднял вверх все три рычажка. Коридор, ведущий к лестнице и
шахте лифта, осветился.
Джек стоял на площадке, окаймленной скамейками и
плевательницами – неподвижно стоял перед закрытой дверью лифта. Он показался
Венди какой-то абсурдной версией современного Гамлета – выцветший клетчатый
халат, коричневые стоптанные тапочки из кожи. Нерешительная фигура, которую так
загипнотизировала надвигающаяся трагедия, что отвести ее или как-нибудь
изменить положение дел этому человеку не под силу.
(Иисусе, перестань, что за безумные мысли) Ее ладонь больно
сжала рука Дэнни. Мальчик настойчиво глядел на нее снизу вверх, лицо напряглось
и выражало тревогу. Она поняла: Дэнни уловил течение ее мыслей. Невозможно было
сказать, как много – или мало – из них ему понятно, но Венди покраснела, чувствуя
себя почти так же, как если бы сын застиг ее за мастурбацией.
– Пошли, – сказала Венди, и они двинулись по коридору к
Джеку.
Гудение и щелчки с ударами здесь были слышны громче, они
вселяли ужас, разобщая, парализуя энергию. Джек с горячечной настойчивостью
глядел на закрытую дверь лифта. Сквозь ромбовидное окошко в середине двери
Венди удалось различить тросы, они тоже тихонько гудели. Лифт, щелкнув,
остановился под ними, в вестибюле. Донесся стук распахнувшейся дверцы. И…
(вечеринка) Почему она подумала «вечеринка»? Слово влетело
ей в голову безо всяких причин, просто так. В «Оверлуке» царила полная,
напряженная тишина
– вот только из шахты лифта поднимались странные звуки (вот
это, должно быть, вечеринка!) (???какая вечеринка???) На какую-то долю секунды
у Венди в голове возникла такая реальная картина, что ей показалось, будто она
вспомнила это… это было не рядовое воспоминание, каких полно, но сокровище из
тех, какие хранишь для совершенно особых случаев и редко делишься ими вслух.
Огни… сотни, может быть, тысячи огней. Огни и краски. Хлопают пробки
шампанского. Оркестр – сорок человек – играет «В настроении» Глена Миллера. Но
Глен Миллер загнулся от своей сигареты с марихуаной еще до того, как Венди
родилась, откуда она может помнить Глена Миллера?
Она опустила взгляд на Дэнни и увидела, что тот склонил
голову набок, как будто слышал что-то, чего не слышала она. Он очень побледнел.
БУХ.
Внизу хлопнула дверь. Лифт, гудя и завывая, начал подъем.
Сквозь ромбовидное окошко Венди увидела сперва корпус мотора над кабиной, потом
в ромбиках латунной двери показался интерьер кабины. Она была пуста. Кабина
была пуста, пуста, но (в ночь вечеринки тут, должно быть, люди толпились
дюжинами, переполняя кабину сверх предела безопасности… но, конечно, тогда она
была новенькой, а они все были в масках) (???В КАКИХ МАСКАХ???) Кабина
остановилась на четвертом этаже. Венди поглядела на Дэнни. Лицо превратилось в
сплошные глаза. Рот сжался в испуганную бескровную щелку. Над ними опять
задребезжала латунная дверь. Стукнув, открылась дверца лифта, открылась со
стуком – ведь пришло время сказать (добрый вечер… добрый вечер… да, прелестно…
нет, честное слово, я не могу остаться до снятия масок… рано в кровать, рано
вставать… о, не Шейла ли это? Вон тот монах? Шейла нарядилась монахом – как
остроумно, правда?.. да, доброй ночи… доброй) Бух.
Лязгнули рычаги. Заработал мотор. Кабина с воем снова поехала
вниз.
– Джек, – прошептала Венди, – Что это? Что с ним такое?
