Дэнни поворачивал его, пока тот не застопорился, и тогда
вынул. Часы затикали. Зубчики завертелись; описывая полукружья, из стороны в
сторону заходило большое спусковое колесо. Стрелки ожили. Держа голову
абсолютно неподвижно, широко раскрыв глаза, можно было заметить, как минутная
стрелка поползла к часовой. До места их встречи следовало преодолеть около
сорока пяти минут. До полуночи.
(И над всем воцарилась Красная Смерть.) Мальчик нахмурился,
а потом отогнал эту мысль. Она не вызывала у него никаких ассоциаций и ничего
для него не значила.
Он опять вытянул указательный палец и подтолкнул минутную
стрелку к часовой отметке, снедаемый любопытством – что же произойдет. Кукушки
в часах явно не было, но в них зачем-то поместили стальной рельс.
Раздалась короткая серия щелчков, а потом часы принялись
вызванивать вальс Штрауса «Голубой Дунай». Начал разматываться рулон пробитой
дырочками ткани шириной не более двух дюймов. Поднимались и опускались
маленькие группки латунных молоточков. По стальному рельсу из-за циферблата
выплыли на всеобщее обозрение две фигурки – балетные танцовщики. Справа – юноша
в черном трико и пуантах, слева – девушка в пышной юбочке и белых чулках.
Изящно изогнутые руки образовывали над их головами арки. Куклы сошлись на
середине, перед римской шестеркой.
Сбоку Дэнни высмотрел крошечные желобки – прямо под мышками
у танцоров. Туда скользнула ось, раздался еще один тихий щелчок. Зубцы на обоих
концах стерженька начали поворачиваться. Звенел «Голубой Дунай». Опустив руки,
танцоры обнялись. Юноша поднял девушку над головой, а потом перевернул через
стерженек. Теперь оба лежали ничком, голова юноши зарылась под короткую
балетную пачку девушки, а девушка уткнулась лицом в середину трико партнера. Их
сотрясала механическая страсть. Дэнни сморщил нос. Куколки целовали пиписки.
Ему стало противно.
Через минуту все пошло обратным ходом. Юноша сделал обратное
сальто через стерженек оси и поднял девушку на ноги. Дэнни показалось, что
куклы понимающе кивнули друг другу, потом руки снова изогнулись арками над
головой. Танцоры ретировались тем же путем, что и появились, и исчезли точно в
тот момент, когда закончился «Голубой Дунай». Часы принялись отсчитывать
серебристые удары.
(Полночь! Бьет полночь!) (Маскам ура-аааа!!!) Дэнни резко
повернулся на кресле, едва не свалившись. Бальный зал был пуст. За двойным
соборным окном с неба снова посыпался снег. На полу лежал несмятый огромный
ковер – богатое переплетение красно-золотой вышивки (на время танцев его,
конечно, скатывали). Вокруг рассредоточились маленькие, создающие интим столики
на двоих; в потолок торчали ножки перевернутых, похожих на пауков стульев.
Совершенно пустынный зал.
Но пустота была кажущейся. Потому что здесь, в «Оверлуке»,
постоянно что-то происходило. Здесь, в «Оверлуке», все времена сошлись в одно.
Тут царила бесконечная августовская ночь сорок пятого с ее смехом, выпивкой, с
избранными блистательными личностями, которые поднимались и спускались в лифте,
пили шампанское и выпаливали друг другу в лицо общепринятые любезности. Тут
тянулся июньский предрассветный час двадцатилетней давности, и палачи мафии без
конца шпиговали пулями разорванные окровавленные тела троих мужчин, сотрясаемые
нескончаемой агонией. В номере на третьем этаже, ожидая гостей, в ванне
покачивалась на воде женщина.
Все это в «Оверлуке» жило неким подобием жизни. Словно
серебряным ключом завели весь отель. Часы шли. Часы отсчитывали время.
«Этот ключ – я», – печально подумал Дэнни. Тони предупреждал
его, а он взял и пустил дело на самотек.
(Мне только пять!) выкрикнул он кому-то, кто
полуприсутствовал в зале.
(неужели то, что мне только пять, ничего не меняет?) Ответа
не было.
Дэнни нехотя повернулся обратно к часам. Этот момент он
отодвигал в надежде, что произойдет нечто такое, что даст возможность обойтись
без Тони, не пытаться вызвать его, что появится лесник, вертолет или
спасательная команда. В телесериалах они всегда появлялись вовремя и всех
спасали. По телевизору спасатели, подразделения СВАТ и парамедики представляли
доброжелательную силу, уравновешивающую то туманное зло, которое Дэнни постигал
в этом мире. Когда люди попадали в беду, им помогали выкарабкаться, и дело с
концом. Им не надо было самим выбираться из неприятностей.
(пожалуйста…) Никакого ответа.
Никакого ответа, а если Тони придет, не обернется ли его
приход прежним кошмаром? Стук, хриплый, раздраженный голос, сине-черный ковер?
«Тремс?»
Но что еще?
(пожалуйста, ну, пожалуйста) Никакого ответа.
С дрожащим вздохом мальчик взглянул на циферблат. Зубчатые
колесики вращались, цепляясь друг за дружку. Балансир, завораживая, ходил из
стороны в сторону. А если держать голову совсем неподвижно, можно было заметить,
как минутная стрелка неумолимо ползет вниз, с XII к V.
Если совсем не двигать головой, видно было, что…
Циферблат исчез. На его месте оказалась круглая черная дыра.
Она вела вниз, в никуда. Дыра стала расти, разбухать. Часы исчезли. Позади них
– комната. Дэнни сделал несколько неверных шагов и полетел в темноту, которая
все это время пряталась за циферблатом.
Сидевший в кресле маленький мальчик внезапно обмяк,
сложившись под ломаным, неестественным углом, голова откинулась назад, незрячие
глаза впились в высокий потолок бального зала.
Вниз и вниз, и вниз, и вниз в…
…широкий коридор. Дэнни припал к полу в широком коридоре, он
неправильно повернул – пытаясь вернуться к лестнице, он свернул не туда, а
теперь, а теперь, А ТЕПЕРЬ…
…он увидел, что оказался в коротком коридорчике.
Заканчиваясь тупиком, тот вел только к президентскому люксу, а звук гулких
ударов приближался, молоток для игры в роке свирепо свистел, рассекая воздух,
головка врезалась в стену, срывая шелковистые обои, выбивая маленькие облачка
известковой пыли.
(Выходи-ка, черт побери! Получи) Но в коридоре был и еще
кто-то. Он равнодушно ссутулился, привалясь к стене прямо позади Дэнни. Как
призрак. Нет, не призрак, просто он был во всем белом. В белой куртке и штанах…
(Я найду тебя, проклятое шлюхино отродье, недомерок!) Дэнни
в страхе съежился от этого крика. Теперь обладатель этого голоса шел по
коридору четвертого этажа. Скоро он свернет за угол.
(Иди-ка сюда! Иди-ка сюда, маленький говнюк!) Одетая в белое
фигура немного выпрямилась, вытащила из уголка рта сигарету и счистила с полной
нижней губы табачную крошку. Дэнни увидел, что это Холлоранн. В белой поварской
униформе вместо того синего костюма, который был на нем в день закрытия.
– Ежели и впрямь будут неприятности, – сказал Холлоранн, –
позови меня. Да погромче, вот как только что мне вмазал. Тогда я смогу услышать
тебя даже во Флориде. А уж коли услышу, так бегом прибегу. Бегом прибегу. Прибе…
