Почему у него в голове вертелась подобная мысль, Холлоранн
не мог объяснить, но второй причиной, по которой он сам отправился за таким
маленьким заказом, была возможность подняться в маленькую контору над
гриль-баром Фрэнка. Сейчас там, наверху, обосновался юрист (дантист, занимавший
помещение в прошлом году, видимо, разорился) – молодой негр по фамилии
Мак-Айвер. Холлоранн зашел и сообщил этому Мак-Айверу, что желает составить
завещание. Не мог бы Мак-Айвер помочь? Ну, спросил Мак-Айвер, как скоро вам
нужен этот документ? Вчера, ответил Холлоранн, закинул голову и расхохотался.
Следующий вопрос Мак-Айвера был: у вас на уме что-нибудь непростое? Ничего
такого у Холлоранна не было. У него имелся кадиллак, счет в банке, что-то около
девяти тысяч долларов (ничтожный счет) да шкаф с одежкой. Он хочет, чтобы все
это отошло к его сестре. А если ваша сестра умрет раньше вас? спросил
Мак-Айвер. Ничего, ответил Холлоранн, если такое случится, напишу новое
завещание. Не прошло и трех часов, как документ был полностью готов, и теперь
покоился в нагрудном кармане Холлоранна, уложенный в жесткий синий конверт, на
котором староанглийскими буквами было выведено: ЗАВЕЩАНИЕ.
Почему Холлоранн выбрал такой теплый солнечный денек, когда
чувствовал себя так хорошо, чтобы сделать то, что откладывал годами, он не
сумел бы объяснить. Но на него вдруг нашло и он не сказал «нет». Он привык
потакать своим капризам.
Сейчас он был уже довольно далеко от города. Он прибавил
скорость до незаконных шестидесяти и пустил лимузин по левой полосе, которая
всасывала основной поток идущего из Питерсберга транспорта. Холлоранн по
собственному опыту знал, что и на скорости девяносто миль в час лимузин будет
тяжелым, как железо, и даже при ста двадцати потеряет немного веса. Но забойные
дни Холлоранна давным-давно миновали. Мысль о том, чтобы погнать с такой
скоростью по пустой прямой полосе только пугала. Он старел.
(Иисусе, как воняют эти апельсины. Интересно, они не
перевернулись?) О стекло разбивались жуки. Он покрутил приемник, нашел станцию
из Майами, передававшую «соул» и услышал мягкий, причитающий голос Эла Грина.
Мы время прекрасно проводим с тобой, но вот вечереет и надо
домой…
Холлоранн приспустил окошко, выкинул окурок, потом опустил
стекло еще ниже, чтобы запах апельсинов выветрился. Он барабанил пальцами по
рулю и при этом мурлыкал себе под нос. Образок с изображением Святого
Христофора, подвешенный к зеркальцу, качался из стороны в сторону.
Запах апельсинов вдруг усилился, и Холлоранн понял: сейчас
что-то будет. Из зеркальца на него глянули собственные глаза – удивленные,
широко раскрытые. А потом его словно ударило и взрыв этот выбил все остальное:
музыку, дорогу, убегающую под колеса, рассеянное осознание Холлоранном самого
себя, как уникального создания рода человеческого. Как будто кто-то наставил на
Холлоранна психическое ружье и выпалил в него воплем сорок пятого калибра:
(!!!ДИК ОХ ПОЖАЛУЙСТА ПОЖАЛУЙСТА ПОЖАЛУЙСТА ПРИЕЗЖАЙ!!!)
Лимузин как раз поравнялся с грузовиком с прицепом «Пинто». За рулем сидел
мужчина в одежде рабочего. Увидев, что лимузин заносит на его полосу, он нажал
на клаксон. Поскольку кадиллак не выровнялся, рабочий взглянул на водителя и
увидел: за рулем, глядя куда-то вверх мутными глазами, выпрямившись, будто
аршин проглотил, сидит крупный негр. Позже парень говорил жене – ясное дело,
ниггер-то просто был так причесан, нынче все так ходят – но тогда ему
показалось, что у этого черномазого каждый волосок на голове стоит дыбом. Он
подумал, что негру плохо с сердцем.
Рабочий сильно нажал на тормоз, подавшись на удачно
подвернувшееся пустое место позади себя. Поперек дороги перед ним протащило
багажник кадиллака; рабочий в ужасе и смятении зачарованно смотрел, как длинные
продолговатые задние фары перерезали его полосу шоссе едва ли в четверти дюйма
от бампера грузовика.
Не отпуская гудок, водитель грузовика резко подался влево и
с ревом объехал пьяно виляющий лимузин. Он пригласил водителя лимузина совершить
запрещенный законом половой акт с самим собой. Вступить в оральный половой
контакт с разными птицами и млекопитающими. Он предложил от собственного имени
всем, в ком есть негритянская кровь, убраться на свой родной континент. Выразил
искреннюю уверенность в том, какое положение душа водителя лимузина займет на
том свете. И закончил, заявив, что, похоже, встречал мать водителя лимузина в
публичном доме в Новом Орлеане.
Потом он проехал вперед, оказавшись вне опасности и вдруг
обнаружил, что обмочил штаны.
Без конца повторявшееся у Холлоранна в голове (ПРИЕЗЖАЙ ДИК
ПОЖАЛУЙСТА ПРИЕЗЖАЙ ДИК ПОЖАЛУЙСТА) стало отдаляться и затихать, как передача у
границ диапазона вещания. Он смутно понял, что его автомобиль катит по мягкой
обочине и делает при этом вовсе не пятьдесят миль в час. Холлоранн вывел его
обратно на дорогу, ощутив, как за миг до возвращения на поверхность покрытия
вильнул багажником.
Прямо перед ним оказалась забегаловка «Рутбир». Холлоранн
посигналил и свернул в нее. Сердце больно колотилось в груди, лицо приняло
нездоровый серый оттенок. Заехав на стоянку, он достал из кармана носовой
платок и промокнул лоб.
(Господи Боже)
– Чем могу помочь?
При звуке голоса он снова вздрогнул, хоть это был не глас
Божий, а голосок хорошенькой официантки, которая стояла у окошка его машины,
приготовив блокнот для записи заказов.
– Да-да, детка, «рутбир» со льдом. Две ложечки ванили,
о'кей?
– Да, сэр. – Она ушла, приятно покачивая бедрами, обтянутыми
красной униформой.
Холлоранн откинулся на спинку кожаного сиденья и закрыл
глаза. Передача закончилась. Последние слова затихли между тем моментом, когда
он притащился сюда и тем, когда сделал заказ. Осталась только наводящая дурноту
пульсирующая головная боль, как будто мозг Холлоранна перекрутили, отжали и
повесили сушиться. Когда он позволил тому мальчугану, Дэнни, «посиять» на него
в уллмановской забаве миллионеров, голова трещала точно так же.
Но на этот раз получилось гораздо громче. Тогда мальчик
просто играл с ним. Здесь же была паника в чистом виде, каждое слово вопило в
голове у Холлоранна.
Он посмотрел себе на руки. На них падал горячий солнечный
свет, но гусиная кожа еще не сошла. Он велел мальчугану позвать его, если
потребуется помощь – это он помнил. И теперь мальчик звал.
Холлоранн вдруг задумался – как вообще он мог оставить там
мальчика, который так сияет. Непременно быть беде. Может, большой беде.
Он вдруг завел машину, дал задний ход и, срывая резину,
выбрался обратно на шоссе. Во въездной арке ресторана остановилась официантка с
пышными бедрами. В руках она держала поднос, а на нем стояло пиво со льдом.
– Да что там у вас, пожар? – крикнула она, но Холлоранн уже
уехал.
