— Настают смутные времена, Поланея. И мне бы хотелось, чтобы вы оказались как можно дальше отсюда, когда «пришлые» пробьются в Гарконскую Пустошь.
— Опять ты за своё. Думаешь тебя в живых оставят после всего? Может стоит рассказать всё девочке, Рамон?
— Обязательно, — поморщился он. — Но сейчас не самое подходящее время. Да и реакцию её даже предугадывать не нужно. Не хочу её потом перехватывать на пути к Дон-Мору.
— Рамон… — произнесла Поляна с укоризной. — Когда-нибудь ей нужно будет всё узнать. И лучше, чтобы это был ты, а не… другая сторона.
— Да понимаю я! — вскинулся было он, но также резко и поник. — Понимаю… Я просто очень боюсь её больше никогда не увидеть…
Поляна положила ему голову на плечо и тяжело вздохнула.
— Знаешь, я никогда не думала, что скажу тебе это, но… Тебе стоит начать доверять своей дочери. Она у нас — молодец. Только ты своей опекой банально ей не даёшь дышать, понимаешь? Да и я, смотря на тебя, начала повторять, хотя всегда была на её стороне. Как бы поздно не было, Рамон. Послушай меня старую, — слегка улыбнулась она, потёршись о его плечо, будто кошка. Опасная, смертоносная, но сейчас — сытая кошка.
— Ой ли, — обнял её Рамон. — С такой старой можно ещё раз Белую кампанию пройти без единой царапины.
— Врун, — мурлыкнула Поляна, шутливо попытавшись вырваться из объятий, но именно, что — попытавшись. Наброшенный морок на миг смазался, явив помолодевшую на добрые тридцать лет женщину. — Какой же ты врун!
* * *
Было видно, что Эйкен был не очень рад моему повторному визиту так скоро. Глядя на его лицо, можно было подумать, что он вообще не ожидал меня больше увидеть. А уж когда я с милой улыбочкой выложил на стол новенький доспех, так и вовсе растерялся.
Доспех был моментально сграбастан, придирчиво осмотрен, чуть ли не обнюхан, и тут же спрятан в длинный шкаф.
— Я так понимаю, ты не скажешь, как тебе это удалось? — вперив в меня пронзительный взгляд, Эйкен задумчиво постукивал по столу пальцами.
«Повышена репутация с Эйкен Скряга +500.
Текущий уровень репутации: «Равнодушие»».
— А что такого? — я задумчиво изучал аскетичное убранство арсенала. — Я попросил, он мне его продал. Дороговато, правда, но слово — есть слово.
— И сколько, если не секрет?
— Две с половиной тысячи, — я отслеживал реакцию Эйкена, когда говорил сумму. Самому было интересно, насколько она окажется завышенной.
— Сколько!? — ахнул тот и закашлялся. — Серебра? — с надеждой спросил он. Увидев мои глаза, всё понял.
А я, в свою очередь, понял, что хорошо переплатил. Прямо так раз в десять!
«Понижена репутация с Эйкен Скряга -500.
Текущий уровень репутации: «Равнодушие»».
Доигрался, голубчик? А если бы не был таким мстительным, глядишь и самому бы что-то перепало. А вот не рой другому яму, умник!
Усилием воли я сдержал рвущуюся наружу ухмылку.
— Мы в расчёте, мастер Эйкен?
— Да, — вытолкнул мастер из непослушных губ. — Мы в расчёте.
Жестом фокусника, достающего из шляпы кролика, я выудил из инвентаря огромную корзину, которую по моей просьбе собрал Ставр. Вино, немаленький копчёный окорок, вяленые колбаски, которые в трактире идут просто нарасхват, пару бутылок отличного вина, полкруга дорогущего сыра…
Выставив это на стол, пододвинул Эйкену.
— А это — скромные извинения за потраченные на меня нервы, мастер Эйкен. Примите от чистого сердца, не побрезгуйте. Эта маленькая корзина отлично поможет скоротать пару холодных вечеров.
Репутация снова повысилась аж на тысячу пунктов, а хмурое лицо смотрителя арсенала разгладилось. Небрежно, будто оказывает мне величайшую услугу, он отправил корзину под стол и снова запахнул грубой материей, выполняющей здесь роль скатерти, довольно нелепо смотревшейся в оружейном помещении.
— Итак, — сложил он руки. — Мне бы очень хотелось услышать, что тебе такого из-под меня потребовалось, что ты не поленился подговорить Ставра, решил все возникшие разногласия со Стефаном, каким-то непостижимым образом, и выбросил на ветер умопомрачительную сумму, которой этот доспех явно не стоит. Да ты и сам это, думаю, понял, — пододвинув от стены два табурета, он один толкнул в мою сторону. — Присаживайся. И я слушаю тебя.
Присев за стол, я не стал ходить вокруг да около, попытавшись вместить всё в короткую фразу:
— Так получилось, что я — рунный оружейник. И мне нужна информация.
На этот раз Эйкен не стал скрывать ошеломления. Наверное, с полминуты он сидел, словно громом поражённый, а потом выдохнул:
— Чем докажешь?
Вместо ответа я слегка напитал Мглой руну Хагал, продолжая держать руки сложенными на столе, коснувшись поверхности лишь кончиками пальцев. Древесина только жалобно хрустнула, превращаясь в чистейший лёд. Не доводя обледенение до мастера Эйкена, усилием воли остановил процесс, не прерывая подпитку «маной».
— О Боги! Это то, что я думаю? — взбудораженный Эйкен соскочив со стула, чуть его не опрокинул. — Это… «Хагалаз»? — прошептал он, не отрывая взгляда от стола.
— Руна Хаоса Хагал, — поправил его я.
— У неё много названий, — отмахнулся он от меня. — Как?
— Подарок Тиамат, — ответил я, сообразив, что он спрашивает, как мне удалось её заполучить. — Ещё есть Кеназ, Соул, и Знак Воли.
— Невероятно!
Эйкен преобразился. Если б мне кто-то сказать, что вечно недовольный плутоватый Эйкен может вот так восторженно улыбаться, будто пацан, я бы подумал, что надо мной просто смеются. Но — нет! Это редкое явление, сродни параду планет, я сейчас наблюдал воочию, терпеливо ожидая, пока у него схлынет эмоциональный подъём. Уж очень интересна была причина такой реакции.
На это ушло минут пять, во время которых было намотано бесчисленное количество кругов по оружейке, четыре раза Эйкен разразился отборнейшими ругательствами, сделавшими честь даже боцману какой-нибудь «Морской каракатицы» и в конце концов он вытащил из корзины бутылку вина, срезал сургуч вытащенным откуда-то ножом и торопливо сделал несколько глотков. Вытерев капли с подбородка, неожиданно сказал:
— С тебя ещё одна бутылка такого же вина. И это не обсуждается.
Я восхитился такой предприимчивостью, которая несмотря на эмоциональное потрясение, материализовавшись, не преминула во главе с Эйкеном «развести» меня ещё на один пузырь. Поразительно!
— Хорошо. Будет вам хоть две бутылки. Так что? Вы мне расскажете, что мне делать со своей специальностью, и с чем её едят? — спросил я, наблюдая, как мастер снова приложился к бутылке, не заботясь отсутствием стаканов. Мне хоть бы предложил для приличия.
