Заключение
Белорусский вопрос как территориальная и национальная проблема, актуальная для центральных властей России, оформился одним из последних среди других национальных вопросов в бывшей империи Романовых. По сути, его развитие, очень неторопливое и лежавшее долгое время почти исключительно в культурной сфере, вывела в политическую плоскость Великая война. В результате немецкой оккупации для части белорусских политиков сложилась ситуация, когда могли быть реализованы их антироссийские настроения. В это же время массы белорусских беженцев в Центральной России, вырванные из привычной замкнутой и устоявшейся жизненной среды, переживали стремительный процесс радикализации. В их лексиконе наряду с социальными и политическими требованиями стали звучать и лозунги национального обособления, правда не выходившие за рамки автономии. Дальнейший ход событий привел к тому, что два крыла белорусского движения, ненадолго объединенные идеей создания краевого политического центра (Всебелорусский съезд в декабре 1917 г.), снова разошлись и далее шли по пути разработки конкурирующих государственных проектов.
Вопреки сложившимся представлениям, условия немецкой оккупации были для развития белорусской идеи скорее нейтральными. Германия не считала нужным развивать белорусскую государственность, сосредоточившись на значительно более перспективном литовском проекте. Именно к Литве они рассчитывали присоединить оккупированные белорусские территории. Впрочем, национальные школы и прочая культурная деятельность белорусов германским властям ничем не мешали, поэтому они их поддерживали в той мере, в которой они могли служить некоторым противовесом традиционно сильным в регионе польскому и русскому влияниям. В связи с этим даже само провозглашение в 1918 г. независимости Белорусской народной республики было вызвано главным образом желанием белорусских политиков заставить оккупационные власти считаться с собой.
Советский федеративный проект основывался на постулате пролетарского интернационализма и единства трудящихся всех национальностей, который при этом сочетался с провозглашением права наций на самоопределение. На практике из этого следовало, что, формально признавая право окраинных народов отделиться от России, фактически советское правительство не собиралось этого позволить. Для Советской России жизненно необходимым было сохранить свою власть над Белоруссией: надежды на мировую революцию обусловили стремление закрепиться на кратчайшем пути в Германию. Поэтому созданный пояс буферных советских республик не мог не замкнуться на белорусском отрезке. Спорным остается вопрос о том, в какой степени на создание БССР, а затем Литовско-Белорусской ССР повлияло провозглашение в 1918 г. Белорусской народной республики. Но доподлинно известно, что в качестве одной из целей создания новых советских республик указывалось противодействие Белорусской раде и Литовской тарибе.
Возрожденная Польша позиционировала себя как форпост Запада в борьбе с большевизмом. Кроме того, поляки всех политических направлений (кроме коммунистов) претендовали на наследство первой Речи Посполитой и не рассматривали вариант разграничения по этническому принципу. Поэтому конфликт с Советской Россией был неизбежен. Советские Литва и Белоруссия, по мысли авторов буферного проекта, должны были охладить пыл польских лидеров, заставив их считаться с приобретшим усилиями американского президента В. Вильсона и большевиков популярность лозунгом самоопределения наций. Объединение же советских Литвы и Белоруссии, кроме стратегических соображений, было продиктовано и желанием взаимно нейтрализовать амбиции местных руководителей, чьи споры о властных полномочиях и территории республик грозили существенно осложнить ситуацию на советском Западном фронте.
Впрочем, Польша проигнорировала эти советские маневры, в течение весны – лета 1919 г. заняв спорные территории и выдвинув альтернативную идею федерации восточноевропейских народов под своим руководством. Федеративные планы польских политиков из лагеря Ю. Пилсудского относительно восточной границы Польши были обусловлены прежде всего желанием присоединить Литву, в первую очередь Вильно. Западные белорусские территории рассматривались как часть исторических литовских земель, которые безусловно должны были остаться в зоне польского экономического и культурного влияния. Национальные демократы во главе с Р. Дмовским оценивали главным образом экономические выгоды от присоединения Белоруссии и возможности ассимиляции белорусов-католиков. Оба эти проекта подразумевали фактический раздел белорусских земель и игнорировали возможность обретения белорусами статуса субъекта международных отношений, зато делали практически неизбежным столкновение с Советской Россией.
Декларация уважения к национальным чаяниям белорусов и литовцев в «Воззвании к жителям Великого княжества Литовского», пробудившая надежды белорусских политиков на помощь и признание со стороны Польши, оказалась фикцией. Пилсудский, практически единолично руководивший польской восточной политикой, не видел в белорусах реального союзника в борьбе с Советской Россией, но и не хотел отталкивать их от себя, чтобы не усиливать враждебный полякам лагерь. Результатом колеблющейся политики Варшавы стало углубление разногласий среди поборников идеи суверенной Белоруссии. Часть из них пыталась добиться признания Белорусской народной республики Антантой, лидеры другой надеялись на помощь
Польши. В рядах эсеров, одной из сильнейших белорусских партий, наметилась тенденция к соглашению с белорусскими коммунистами, а тем самым и к ориентации на РСФСР. Польское же руководство к концу 1919 г. окончательно сделало ставку на силовые методы установления восточной границы, в чем белорусские организации были скорее помехой.
В 1920 г. отношение советской дипломатии к белорусской проблеме было производным от взятой Москвой на рубеже 1919–1920 гг. на вооружение стратегии нормализации отношений с государствами-лимитрофами с целью превратить их в барьер против возможной агрессии держав Антанты. Литву даже надеялись сделать союзником в борьбе с Польшей. Поэтому проект Литбела утратил актуальность. Белорусская политика Кремля в этот период полностью зависела от ситуации на фронтах, взаимоотношений с Литвой и Польшей, в которых белорусские территории то служили театром военных действий, то являлись предметом торга. Поскольку влияние белорусского национального движения как на настроения населения края, так и на ход боевых действий на Западном фронте оставалось минимальным, то и значение этого фактора учитывалось в Москве в весьма слабой степени.
Повторное провозглашение самостоятельной советской Белоруссии в конце июля 1920 г. не было следствием предшествующих этому событию усилий белорусских коммунистов или давления белорусского национального движения. Принятое 16 июля пленумом ЦК РКП(б) под давлением В.И. Ленина решение о советизации Польши в условиях ведения в тот момент советско-британских политических и торговых переговоров невозможно было реализовать вооруженным путем без соответствующего дипломатического прикрытия. Эта роль и отводилась БССР, созданной одновременно с Временным польским революционным комитетом. Но и когда этот советский план провалился, интерес к сохранению БССР не исчез. Белорусское государство могло стать важным аргументом в территориальном торге с поляками на мирной конференции.
