С.Г. Кляшторный и Т.И. Султанов назвали проблему взаимодействия кочевого и оседлого миров так: «Пашня и степь». Для реалий СССР на рубеже 1920-х и 1930-х гг. можно сказать и так: «Зерно и мясо». Почему власти сделали ставку на хлеб, а не на продукты животноводства? Как известно, хранение и перевозка мяса требует расходов и специальных условий (охлаждение или заморозка). У сырого мяса короткий срок хранения (как и у молочных продуктов). Хотя для увеличения этого срока еще в XIX в. было изобретено консервирование (в том числе тушенка), и в 1870 г. в России был построен первый консервный завод, переработка мяса трудна и дорогостояща. Зерно можно перевозить и хранить без всякой переработки. Срок его использования, при правильном хранении, может составлять до шести лет. Поэтому власти решили, что зерно для обеспечения продовольственной безопасности и обороноспособности страны – важнее.
Еще одним экономическим аспектом перевода кочевников на оседлость было то, что ликвидация «родовых авторитетов», которые одновременно являлись наиболее зажиточным слоем кочевников, фактически означала ликвидацию кочевничества, так как кочуют только имущие – без наличия достаточного количества скота кочевать не имеет никакого смысла.
В-третьих, политико-демографические причины. Программа переселения в «кочевые» регионы была связана с проблемой военной опасности. Более плотное заселение этих территорий «надежными» и «советизированными» выходцами из центральных регионов страны с точки зрения властей могло помочь в улучшении обороноспособности страны. Колонизация решала также и экономические задачи по освоению этих земель.
Руководство Казахстана было закоперщиком форсированного обоседления и коллективизации кочевников. Во-первых, это был самый большой по площади и населению «кочевой» регион. Казахстан имел важное стратегическое положение и обладал значительными территориями для освоения под земледелие. Однако кочевое население здесь было практически «недостижимо» для власти и «несоветизировано». Во-вторых, на решение «кочевой проблемы» наложились личные амбиции Ф.И. Голощекина. Именно это привело к известным трагическим последствиям форсированной модернизации Казахстана, о которых будет сказано дальше.
План модернизации «кочевых» территорий был основан на потребительском отношении к природе. В частности, власти игнорировали предупреждения о недопустимости распашки степи. Конечно, здесь присутствовал скорее не злой умысел, а иллюзии, неправильное понимание или нежелание понимать реалии (хотя это нисколько не извиняет те ошибки, которые были допущены в СССР по отношению к природе).
Ликвидация кочевой цивилизации
Форсированная модернизация «кочевых» регионов, как и планировалось, была реализована путем массового перевода кочевников на оседлость с одновременной коллективизацией их хозяйств. Этот процесс подразумевал целый комплекс мероприятий (строительство поселков, создание социальной инфраструктуры), который, как и другие акции по модернизации СССР, должен был идти по заранее разработанному плану. Однако на практике все пошло совсем не так, как думали власти.
Исходные данные, которыми руководствовались чиновники при планировании оседания кочевников, еще раз показывают, насколько плохо был поставлен учет кочевого населения. Данные о численности кочевого и полукочевого населения в СССР варьировались от 576 тыс. до 700 тыс. хозяйств, из них 80 % – в Казахстане. Первые плановые мероприятия по переводу кочевников на оседлость начались именно в этой республике, кочевое население которой к 1930 г. составляло более 2 млн человек. Вплоть до 1932 г. оседание кочевников проводилось в основном в земледельческих, а не животноводческих районах.
В январе 1930 г. при СНК Казахстана был создан Комитет по оседанию. Численные данные о планах его работы тоже разнятся. По данным документов того времени, завершить седентаризацию в республике предполагалось в течение очень короткого периода – за 1–2 года. Однако историки приводят другие сведения – что не за 1–2 года, а за всю первую пятилетку, и не всех кочевников, а только часть – от 380 тыс. до 500 тыс. хозяйств. Очевидно, в планах и разных источниках содержатся путаные сведения, что, впрочем, характерно для любых искусственно ускоренных процессов.
Согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 г., в районах сплошной коллективизации было предписано начать беспощадную «борьбу с кулачеством». Началось форсирование борьбы с «классовым врагом». В «кочевых» регионах таким «врагом» были родовые властители.
29 июня 1930 г. Ф.И. Голощекин отчитался на XVI съезде ВКП(б), что в Казахстане «только сейчас создали условия» для «коренного изменения архаических форм хозяйства и быта». Он напомнил, что В.И. Ленин на II съезде Коминтерна говорил о возможности перехода от полуфеодальных отношений к социалистическим, минуя капиталистические. Именно это и собирались сделать власти, переводя кочевников на оседлость.
Местных чиновников подгоняли из «центра». На том же съезде партии Н.В. Сталин еще раз поставил задачу развертывания социалистического строительства в сельском хозяйстве. В августе 1930 г. эксперты В ЦИК дали указание, что «работа по оседанию должна быть немедленно сдвинута с мертвой точки». Тогда же казахстанскому Комитету по оседанию придали «более широкие директивные права», установив в его штате «достаточное количество инспекторов». При райисполкомах было указано создать местные комиссии по оседанию.
Однако первый год программы оседания в Казахстане закончился почти провально. На проведенном 9 ноября 1930 г. первом краевом совещании работников по оседанию представитель крайкома ВКП(б) У.Д. Кулумбетов объявил, что план 1929–1930 гг. не выполнен: к 1 октября 1930 г. было коллективизировано 53,9 % хозяйств, подготовлено 88,4 % «точек оседания», их территория оборудована на 28 %, обводнение земли проведено на 77 %, строительство колодцев – на 78,5 %, а жилищ – всего на 24,3 %. Было построено 18 школ из 920 запланированных, 12 лавок (магазинов) – из 300. Например, в Актюбинском районе вместо 1666 домов построили только стены 26 курятников. Причинами провала плана было названо, прежде всего, отсутствие опыта. Строительство в рамках программы оседания везде «развертывалось чрезвычайно слабо и медленно».
Однако главная причина провала заключалась в доведении командно-административной методики оседания до такого абсурда, который смутил даже местные власти. Делегат из Актюбинска Верстаков рассказал на упомянутом совещании, что в январе 1930 г. была получена молния с указанием перевести все казахское население на оседлость. Было дано распоряжение – наметить план оседания в однодневный (!) срок. Представитель Кокпектинского мясосовхоза Шереметьев сообщил, что дирекция совхоза согнала всех кочевников (1 тыс. хозяйств) с территории 700 тыс. га, на которой они проживали. Потом, после протестов, совхоз разрешил кочевникам вспахать землю площадью по 1–2 га на хозяйство и держать некоторое количество скота. В итоге кочевое население стало «сравнивать совхоз с дореволюционными помещиками и не знало, куда ему двинуться».
С другой стороны, сами местные власти боялись, а в некоторых случаях и не смогли проявить инициативу. Некоторые председатели колхозов не использовали выделенные на оседание кредиты, так как не могли добиться от вышестоящих руководителей, «на что нужно использовать эти кредиты».
