В целом реакция местных властей на откочевки и эмиграцию была слабой. Они не ожидали такого поворота событий и оказались к нему не готовы, тем более что ситуация в самих этих регионах была тяжелой. Прибытие беженцев в другие регионы вызвало обострение социальных и межэтнических отношений. Сами откочевники находились в очень уязвимой ситуации, что всегда характерно для вынужденных мигрантов.
Прекращение форсирования
Уже в период массовой коллективизации власти поняли, что ее форсирование ведет к нежелательным последствиям. Так, 19 декабря 1929 г. руководитель Казахстана Ф.И. Голощекин сообщил И.В. Сталину о «перегибах» при хлебозаготовках и о том, что принимаются меры по их исправлению.
Через некоторое время восстания, вспыхнувшие по всей стране, и другие формы сопротивления вынудили власть и вовсе отступить, объявить паузу. Н. Верт подчеркивал, что это «факт, невиданный за все время сталинского правления». 2 марта 1930 г. в «Правде» вышла статья И.В. Сталина «Головокружение от успехов», в которой он подверг жесткой критике «перегибы» при коллективизации. В том же месяце ЦК ВКП(б) принял постановление «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении». Коснулось «торможение» и «кочевых» регионов – в сентябре 1930 г. на заседании ЦК ВКП(б) по хлебозаготовкам было высказано мнение, что «нажим в кочевых районах не может быть таким же, как в европейских районах».
Переосмысление политики произошло и на региональном уровне. В 1930 г. Ф.И. Голощекин стал критиковать свою же политику, которую, как он считал, «извратили» на местах: «Коллективизация в кочевых аулах не имела никаких предпосылок, абсолютно не была подготовлена нашими силами». Тогда же он фактически призвал остановить процесс полного обоседления кочевников: «Следует ли мыслить оседание в… животноводстве, исключая всякую кочевку? Нет». Он отметил, что новой целью должно стать «уменьшение радиуса откочевки хозяйств – отгон скота» (то есть переход на отгонное скотоводство). Однако в связи с выявленным сокращением поголовья скота упор в Казахстане все же был сделан на производство зерна, так как «животноводство… не поддается такому быстрому физическому восстановлению, как это возможно в отношении полеводства».
Власти пытались несколько умерить форсирование коллективизации и других связанных с ней акций. Ф.И. Голощекин упорно боролся за сокращение непосильных планов заготовок. Он – единственный из секретарей обкомов и крайкомов – в октябре 1931 г. возражал на пленуме ЦК ВКП(б) против плана хлебозаготовок, уже одобренного И.В. Сталиным. В других «кочевых» регионах форсирование также пытались умерить (например, в Туркмении).
Однако затем Ф.И. Голощекин уже призывал не бояться «перегибов». Очевидно, власти решили не останавливаться и завершить коллективизацию и перевод кочевников на оседлость любой ценой. Поэтому последствия этих процессов в Казахстане были очень тяжелыми.
Тем не менее долго так продолжаться не могло. В середине 1932 г. группа казахстанских коммунистов (в их числе был писатель Г.М. Мусрепов) обратилась в крайком ВКП(б) с письмом, в котором критиковались грубые ошибки в переустройстве казахского аула.
В августе того же года председатель СНК Казахстана У.Д. Исаев написал письмо И.В. Сталину, в котором осудил преобразование кочевых районов в «сельскохозяйственные» (то есть земледельческие. – Ф. С.) и изъятие у кочевников скота. У.Д. Исаев считал виновным в ситуации республиканское руководство, включая себя самого. Однако он делал акцент на «особой роли первого секретаря», то есть Ф.И. Голощекина. Признавая, что последний «проделал огромную работу в Казахстане (советизация аулов, борьба с групповщиной и др.)», У.Д. Исаев полагал, что Ф.И. Голощекин более не имел «необходимой силы для решительного поворота на основе суровой критики ошибок – и крайкома, и своих собственных».
Таким образом, для нормализации ситуации в Казахстане потребовалось вмешательство центра. Очевидные промахи в управлении республикой и провалы в осуществлении коллективизации и оседания вынудили союзное руководство отозвать Ф.И. Голощекина в Москву в сентябре 1932 г.
После этого были приняты серьезные меры по исправлению ситуации. 17 сентября 1932 г. ЦКВКП(б) принял постановление «О сельском хозяйстве и, в частности, животноводстве Казахстана», которое значительно увеличивало допустимое количество скота в индивидуальном пользовании колхозников. Кроме того, животноводческие хозяйства освобождались от государственных налогов, обязательных платежей и централизованных скотозаготовок (на два года), был аннулирован их долг государству за прошлые годы. Об этом постановлении бывшие кочевники отзывались так: «Наступила свобода».
5 октября 1932 г. СНК СССР принял постановление «О плане мероприятий по оседанию кочевого населения Казахстана». Экстренные меры властей предусматривали в том числе раздачу скота из колхозов и совхозов, а также роспуск колхозов, созданных «голым администрированием». Раздача скота стала чуть ли не единственным средством сохранить хотя бы жалкие остатки поголовья. Она же дала некоторые средства к существованию голодающему населению и прекратила эскалацию голода.
После отзыва Ф.И. Голощекина в Москву несколько месяцев Казахстан оставался фактически без руководства. Впоследствии ВЦИК критиковал СНК Казахстана за то, что власти региона в этот период пытались продолжать форсированный перевод кочевников на оседлость. Очевидно, это делалось по инерции.
В феврале 1933 г. главой Казахского крайкома ВКП(б) был назначен Л.И. Мирзоян. Он принял энергичные меры по облегчению ситуации. Форсирование оседания и коллективизации кочевников наконец-то было прекращено. В 1933–1934 гг. колхозникам и откочевникам было роздано 892 тыс. голов скота, что позволило спасти многих людей от голода.
Как это было принято, предыдущие действия местных властей подверглись нещадной критике. Партия и ВЦИК отмечали, что в реализации программы оседания были допущены «огромные ошибки», «перегибы», не было «должного проработанного плана» и «надлежащего руководства», «процветало… голое администрирование». Главной причиной неудач была признана спешка и неверие в возможность достичь целей постепенно, «рядом переходных ступеней». Критиковали также то, что государство в рамках заготовок фактически бесплатно изымало у людей продукты питания: «Мы брали продукты и должны платить за них деньгами и хлебом. Деньги иногда давали, хлеба в большинстве случаев не давали». (Так, только в Восточном Казахстане долг населению составлял около 700 тыс. руб.)
Разумеется, сразу после выявления трагических «перегибов» возник спор о том, кто виноват в происшедшем. Как уже говорилось, еще в 1932 г. У.Д. Исаев фактически обвинил во всех бедах Ф.И. Голощекина. В своем докладе на VII краевой партийной конференции 8 января 1934 г. Л.И. Мирзоян сделал вывод, что прежние власти Казахстана не старались исправить положение, а вместо этого вплоть до начала 1933 г. «пытались объяснить откочевки и наличие огромного количества лишенных всяких средств к жизни людей природой казахского народа». Это также был камень в огород Ф.И. Голощекина, который пытался скрыть разразившийся в республике голод.
