Во-вторых, целью оседания было объявлено поднятие уровня культурного и экономического развития «кочевых» регионов, приближение их «к передовым, ушедшим вперед национальностям Советского Союза», «ликвидация отсталости».
В-третьих, перевод кочевников на оседлость был обозначен как одно из направлений советской национальной политики, так как он имел «огромное значение для достижения равенства», «консолидации нации и перехода к единому социалистическому укладу».
Наконец, несмотря на неудачу многих попыток осуществить «оседание в промышленности», было подтверждено, что развитие промышленности все-таки останется одной из причин и целей перевода кочевников на оседлость. В Казахстане власти планировали развивать Турксиб, добычу угля в Карагандинском регионе, металлов – на Риддеровских приисках, в Киргизии – строить сахарные заводы и угольные шахты (последние давали 90 % всей добычи угля в Средней Азии). Для этого требовались рабочие. П. Погорельский писал, что ранее, до революции «никаких промышленных производств, которые притягивали бы разоряемого кочевника, в колониях царизма, как правило, не было», что и препятствовало оседанию.
В апреле 1934 г., с целью оценить возможности и перспективы программы оседания, при ВЦИК была создана Комиссия по вопросам оседания кочевого и полукочевого населения под руководством секретаря ВЦИК А.С. Киселева. (Он был знаком со спецификой Казахстана, так как в 1928 г. возглавлял комиссию по расследованию казахско-русского межнационального конфликта в Семипалатинской губернии.)
Комиссия взяла в свои руки планирование седентаризации, отметив, что для перехода к оседлости «должна быть некоторая выучка», для чего кочевников было необходимо «приспособить… к этому, приучить, как организовать дело». Комиссия обследовала «кочевые» районы и выработала рекомендации. (После выполнения своих задач 31 августа 1934 г. комиссия была ликвидирована.)
Согласно решениям комиссии, программа оседания переводилась на плановую и научную основу. Стихийное оседание было признано абсолютно недопустимым. Так, при обследовании положения в Калмыкии власти жестко критиковали ситуацию, когда «в степи появились поселки различной величины, с беспорядочным расположением строений». Отдельное осуждение вызвал тот факт, что выбор расположения этих поселков иногда объяснялся «родовыми признаками».
В целом комиссия ВЦИК выдвинула такой девиз: «Оседание еще кочующих, закрепление уже осевших, устройство откочевников». Для успешного завершения этого процесса нужно было улучшить животноводство, научить кочевников «правильному использованию пастбищ» и земледелию, организовать подсобные промыслы, в том числе ремесла, рыболовство, «лесные занятия» (производство дегтя и скипидара, сбор дров на топливо), добычу извести, каменного угля и алебастра. Кроме того, комиссия призвала бороться с растратой и разворовыванием денежных средств, выделенных на оседание, ведь именно эта проблема была весьма актуальной в период форсирования.
Практическое воплощение новой политики в «кочевых» регионах вылилось, во-первых, в развитии животноводства. В июле 1934 г. А.С. Киселев отмечал, что удельный вес Казахстана и Киргизии по животноводству в РСФСР составлял 16 %, однако по товарности – гораздо больше, что должно было приносить прибыль государству. (С другой стороны, это заявление было несколько странным, так как до того власти постоянно жаловались на низкую товарность кочевой экономики.) Комиссия ВЦИК сделала благоприятный вывод, что к 1934 г. у большинства кочевников «наметилась здоровая тенденция… к развитию животноводства». Действительно, «кочевые» регионы начали немного оправляться после голода.
В 1936 г. Л.И. Мирзоян транслировал указание И.В. Сталина: «Превратить Казахстан в основную животноводческую базу Советского Союза на Востоке». Он отмечал, что «особенно… быстро нужно поднять районы Центрального Казахстана, так называемые бывшие кочевые животноводческие районы». Было объявлено, что «ошибочно было бы видеть в оседании переход от животноводческого хозяйства к земледельческому». Такой подход был своего рода «спасением» для животноводческой экономики «кочевых» регионов СССР.
Вторым направлением реализации новой программы было землеустройство, которое в «кочевых» регионах получило статус «одного из важнейших хозяйственно-политических мероприятий», обеспечивающих осевшим кочевникам «устойчивое землепользование». Советские землеустроители осуществили целый комплекс мероприятий – топографические, геоботанические работы, обустройство земель для животноводства и земледелия.
Было проведено обследование «кочевых» территорий на наличие водных ресурсов и возможности использования энергии ветра. Так как известно, что ветряные установки, особенно малые, не всегда бывают рентабельны, Центральный аэрогидро-динамический институт (ЦАГИ) предложил Госплану СССР разработать для «кочевых» регионов дешевые ветрогенераторы, которые можно было бы использовать также и для подъема воды.
Власти провели межевание земель и разрешение земельных споров. Особое внимание уделялось выяснению того, остались ли в «кочевых» районах какие-либо земельные неудобства (дальноземелье, чересполосица, вклинивание и т. д.). Кроме того, было распланировано «правильное» размещение новых «точек оседания» и усадебных центров. Условиями для их выбора было наличие воды, сенокоса и пашни. Таким образом, было сделано то, что власти упустили в период форсирования.
Некоторые бывшие «кочевые» территории, которые теперь считались «освободившимися» (после оседания кочевников), были отданы в пользование другим регионам страны. Так было сделано с «Черными землями» в Калмыкии, управление которыми было передано Наркомату земледелия СССР. На «Черные земли» на зимовку стали перегонять свой скот колхозы и совхозы не только Калмыкии, но и Сталинградской, Ростовской области, Орджоникидзевского (Ставропольского) края и Грузии. Всего на этой территории паслось до 1,6 млн голов скота.
Частью программы модернизации «кочевых» регионов оставалось переселение – в том числе на земли, ранее занятые кочевниками. Оно получило наиболее активное воплощение в конце 1930-х гг. Этой программой занимался Переселенческий отдел НКВД и Наркомат земледелия СССР. Так, в Бурятии к 1939 г. было переселено 2273 местных хозяйства. Вселение прибывших в регион переселенцев производилось в бурятские колхозы. Еще одним аспектом этой программы было сселение разрозненных осевших хозяйств в единые центры. Считалось, что это являлось финальной точкой оседания. Так, к 1941 г. в Бурятии было сселено 5739 хозяйств.
В «кочевых» районах продолжалось развитие системы образования. При начальных школах создавалась сеть интернатов, были «упорядочены» детские дома, плохое состояние которых вскрылось в период голода в Казахстане. Власти отмечали «огромный рост охвата детей школами, увеличение грамотности населения, расширение сети культурно-просветительных учреждений». Так, в 42 «кочевых» и «полукочевых» районах Казахстана было охвачено школой 84 % казахских детей.
Происходило улучшение системы здравоохранения – работали фельдшерские пункты, передвижные «венерические отряды», шло оспопрививание, была развернута борьба с социальными болезнями. Специалистам, которые прибывали на работу в «кочевые» регионы, было предписано выдавать земельные участки и ссуды.
