В постсоветский период не отмечено особых успехов в модернизации экстенсивного скотоводства. Напротив, преобладающими тенденциями являются сокращение использования современных технологий, транспорта, искусственных кормов, достижений биологической науки и ветеринарии, уменьшение утилизации дальних пастбищ, во многих странах – падение престижа скотоводческого труда. Причины такого упадка лежат в разных плоскостях. Во-первых, в ряде регионов после многих десятилетий со времени перевода на оседлость уже трудно возродить кочевание. Так, в Бурятии к концу 1990-х гг. только очень небольшое число скотоводов начало снова экспериментировать с более мобильными формами хозяйства. Во-вторых, после государственного патернализма советской власти необходимо не только поменять соответствующий менталитет населения, но и разобраться с правами собственности на землю.
Оседание на Севере имеет свои специфические проблемы. Во-первых, из-за таяния вечной мерзлоты под теплыми домами некоторые из них накренились к югу и требуют постоянного ремонта. Поэтому некоторые северяне ставили во дворах юрты, а дома использовали не по прямому назначению. Во-вторых, некоторые «укрупненные» поселения находились далеко от охотничьих или рыболовных угодий, и это означало, что мужчин никогда не бывает дома, так как они занимаются «производственным кочеванием», оставив жен, детей и родителей в поселке. В-третьих, большинство звероводческих ферм оказались нерентабельными, из-за чего выросла женская безработица.
На Севере есть большие трудности с логистикой. Есть решение, которое заключается в том, чтобы оленеводы сменяли друг друга в тундре, работая относительно короткими вахтами и проводя как можно больше времени в поселке, в кругу семьи. Учитывая расстояния, которые обычно покрывают стада северных оленей в течение года, очевидно, что осуществление этого плана придется отложить до времени, когда у каждого туземного поселения будет свой вертолет.
Еще одна проблема, связанная с оседанием кочевников, – частичная потеря ими национальной идентичности. Так, ненцы Таймыра при оседании утратили национальное жилище и одежду, традиционные инструменты, утварь и орудия труда (хотя традиционная пища сохранилась). Произошла определенная языковая ассимиляция – только 56,4 % жителей поселков считают ненецкий язык родным. Русский язык доминирует в разных сферах. Причем там, где оседание началось раньше, только 38,3 % ненцев свободно владеют ненецким языком, где позже – 67,6 %. Оседлые показывают существенное снижение знания национальных песен и сказок. Произошел отказ от традиционной обрядности, возросла приверженность атеизму или православию. Смешанные браки у кочевых ненцев составляют всего 4 % (причем они заключаются с представителями другими кочевых этносов, долго живущих среди ненцев), тогда как у оседлых – 45 %, в том числе 27,2 % – с представителями пришлого населения. Таким образом, оседлые более подвержены метисации. Трудовые коллективы у кочевников – в основном моноэтничные, у оседлых на 78,4 % – смешанные. В.П. Кривоногов сделал вывод, что «только кочевой оленеводческий образ жизни позволяет ненцам и другим народам Севера сохранять основы национальной культуры и в целом этнический облик».
В последние годы у кочевого скотоводства отмечены успехи. В Якутии после 1990 г. были восстановлены родовые общины. К 1999 г. в республике насчитывалось 208 таких общин, которым принадлежало 48 млн га земли для ведения традиционных отраслей хозяйства. Родовые общины получили широкое распространение у эвенов, эвенков, чукчей и юкагиров, хотя почти все они столкнулись с экономическими трудностями. Хотя в Туве после развала совхозной системы началось возрождение кочевого скотоводства, кочевники оказались неспособными конкурировать с индустриальной экономикой. Поэтому они стали вовлекаться в модернизационные процессы в качестве подчиненной стороны.
Глава 4
«Оседлое» государство и кочевники: зарубежный опыт
Китай
В Китае есть три основных региона, полностью или частично населенные кочевниками и полукочевниками, – Внутренняя Монголия, Синьцзян и Тибет (ранее, до 1911 г., в состав Китая входили также Монголия и Тува). Соответствующие автономные районы в составе КНР занимают около половины территории страны. Кочевые народы, проживающие в Китае, – это тибетцы, монголы, казахи, ойрат-калмыки, киргизы. Их численность невелика, особенно по сравнению с ханьцами, и составляет около 14,5 млн человек, то есть чуть более 1 % населения страны.
Китай всегда имел сложные отношения с кочевниками. Он встал на пути кочевых нашествий раньше всех других стран Евразии. Китайские императоры были вынуждены построить Великую стену, чтобы не пускать к себе кочевые «мародерствующие орды». Китай долгое время не доверял кочевникам своего северного и западного края, понимая уязвимость своих крестьян перед их набегами. Считается, что Китай пытался расширить свою территорию путем завоевания кочевых государств. Однако многое из того, что китайские летописцы изображали как плату дани кочевниками и другими варварами императорскому двору, было более чем компенсировано кочевникам самими китайцами. Китай подкупал кочевых эмиссаров и одаривал их на гораздо большие суммы, чем сам получал дани от кочевых народов. До установления власти коммунистов в 1949 г. китайские лидеры всегда стремились управлять проблематичной мобильностью кочевников, но не прекращать ее.
Ближайшими кочевыми соседями для китайской империи Цин были монголы. До определенного времени мобильность монголов и отсутствие у них «нервных центров» в виде городов, которые можно было бы захватить, парализуя экономическую и политическую жизнь, делали безуспешным отправку экспедиций для оккупации и удержания монгольских степей.
Однако в Новое время ситуация изменилась. С середины XVII до середины XVIII в. империя Цин «вышла в Великую степь» и захватила Монголию и Туву. Политика по отношению к кочевникам теперь состояла в стигматизации их как «отсталых» и «слишком примитивных» (в том числе для того, чтобы заниматься сельским хозяйством). Китай взял курс на перевод монголов на оседлость и заселение их земель китайскими крестьянами. Предпринимались также усилия по развитию местного монгольского земледелия, но они были противоречивыми – где-то это разрешали, а где-то запрещали.
Китай назначал в «кочевые» регионы своих чиновников – так, в Туве была сделана попытка поставить их вместо родовых властителей. Китайские власти пытались, опираясь на местную феодальную знать, сохранять здесь свое влияние, не расходуя при этом средств на содержание в регионе специальных военных гарнизонов. По официальной китайской терминологии, это была «политика ненатянутой узды» (напоминает российскую политику «мягкой силы». – Ф. С.). Китайский император считался полноправным собственником тувинских земель (аналогичная ситуация относительно «кочевых» земель была в России. – Ф. С.), однако правом распоряжаться ими он наделил местных удельных князей, что давало последним полную самостоятельность. По сравнению с другими вассальными народами Китая тувинцы жили в относительно щадящих условиях, чему способствовала географическая отдаленность и трудиодоступность Тувы.
Одновременно шло заигрывание Китая с местной элитой в Монголии – чтобы облегчить колонизацию этого региона, китайские чиновники специально «признавали» за монгольскими властителями завышенные полномочия, которыми те по принятым у монголов правилам не должны были обладать. После этого можно было «законно» захватить монгольскую землю путем подкупа или принуждения того или иного хана, который от имени всего рода подписывал документ о передаче земель китайцам.
