На севере Ирана советская оккупационная администрация мало вмешивалась во внутриплеменные дела в первые 3,5 года оккупации. Однако весной 1945 г. власти СССР взяли курс на «унификацию» Советского и Иранского Азербайджана. Со стороны советской администрации и ее местных сторонников начался нажим на наиболее могущественных вождей шахсевенов. Часть их была арестована и потом выпущена в обмен на обещание, данное вождями, что они как минимум не будут мешать. Советские власти просили иранское правительство разоружить шахсевенов, но получили ответ, что это невозможно, и отозвали просьбу. В сентябре 1945 г. было созвано собрание нескольких вождей, на котором было принято решение о их поездке в Баку для встречи с первым секретарем ЦК КП(б) Азербайджана М. Багировым, где они должны были получить инструкции о создании азербайджанской автономии в Иране (есть противоречивые данные, в итоге ездили они в Баку или нет).
В ноябре 1945 г. ситуация осложнилась. Советский генконсул в Тебризе сообщил вождям, что они должны воздержаться от противостояния просоветскому правительству С. Пешивари, которое провозгласило автономию Иранского Азербайджана. Против недовольных шахсевенов были проведены репрессии. Наиболее активное сопротивление с их стороны было отмечено в декабре 1945 г. Большинство шахсевенов было пассивно враждебным к режиму С. Пешивари, хотя он и назначил авторитетного шахсевенского лидера Носрат Бей Аджирли их вождем. После падения в декабре 1946 г. правительства С. Пешивари и восстановления в Иранском Азербайджане власти Тегерана Носрат Бей был арестован иранцами и затем умер в тюрьме.
После вывода из Ирана советских и британских войск (1946 г.), во время правления Мухаммеда Реза Пехлеви (правил в 1941–1979 гг.), преследования кочевников начались заново. Была принята новая программа перевода племен на оседлость, в том числе с целью ликвидации опасности восстаний. Высшая цель правительства, как и прежде, заключалась в седентаризации кочевников. Затем была принята программа «урбанизации» племен, на что было получено разрешение со стороны ООН. Эта политика была воплощена через земельную реформу и национализацию пастбищ. Скотоводство могло продолжаться, но на новых условиях: племенные вожди были отстранены от власти, а пастбища национализированы. В 1949 г., после катастрофического голода, правительство начало проект по обоседлению кочевников в рамках первого семилетнего плана. Началась распашка земель (в том числе при поддержке ФАО), были развернуты ирригационные работы, включая строительство каналов.
На севере Ирана шахсевены за поддержку тегеранского правительства во время советской оккупации были вознаграждены, их вожди получили медали. Тем не менее происходит закат их могущества. С 1956 г. в Муганской степи началось обоседление шахсевенов. Имевшиеся для этого препятствия – природные (жара, малярия, из-за чего на лето шахсевены уходили в горы) и социальные (трения между кочевниками и оседлыми) – не были приняты властями во внимание. Самым главным препятствием была нехватка воды. Для шахсевенов были построены деревни и колодцы. Каждой семье было выделено 12 га земель. Однако к 1958 г. поступило всего 1700 заявок на оседание (а численность шахсевенов составляла 45 тыс. человек).
К 1966 г. для 1452 фермеров было распределено 12 500 га (участками по 6 и 12 га). Был осуществлен советско-иранский проект по строительству дамбы на пограничной реке Араке у г. Асландуз для ирригации и производства электроэнергии. Эти проекты улучшили условия жизни кочевников, которые все еще зимовали в Мугане и мигрировали на возвышенность Себелан на летние пастбища. Контроль правительства над номадами постепенно усиливался. Был введен налог за пользование пастбищами, причем власти полагались в основном на собственные оценки кочевниками стоимости своего имущества. В 1963 г. налог на пастбища был отменен, и налоги стали собирать на бойнях, причем их размер немного снизился.
Приобщение кочевников к системе образования стало косвенным средством перевода их на оседлость. Интеллектуально развитых детей из племен принимали в школу-интернат в Ширазе. Многие из них потом поступили в университет, стали медиками, юристами и инженерами и тем самым символизировали прогресс и модернизацию кочевого общества.
Результаты обоседления кочевников Ирана были противоречивыми. К середине 1960-х гг. мероприятия правительства привели к разорению и пауперизации большинства племен и к упадку животноводства в отдельных провинциях. Оседание было «затяжным и протекавшим в крайне болезненных формах процессом». В Фарсе свобода передвижения все более ограничивалась. Освоение земледельцами территории этого региона приводило в апреле каждого года к протестам со стороны кочевников, которые не могли пройти через вспаханные поля. Кочевники заявляли властям: «Мы не можем передвигаться по небу!» Лидеры многих племенных групп, например кашкаев, бежали из Ирана в изгнание. В целом в этот период кочевники находились под давлением, принуждавшим их к оседлости, и кочевание переживало свой спад. К середине 1960-х гг. доля кочевников в населении Ирана сократилась до 10–15 %.
После свержения шаха в 1979 г. многие племена вернулись к реформированию своих властных структур. Однако отношения кочевников и правительства остались сложными. Революционная гвардия новых властей Ирана атаковала кашкаев с помощью боевых вертолетов, как это ранее делал шах. Тем не менее массового насилия в отношении кочевого населения не применялось. С. Шахшахани отмечала, что «сейчас правительство могло бы обоседлить всех кочевников за одну ночь», однако не делает этого. Теперь «агентами оседания» являются не чиновники центрального правительства, а дети бывших кочевников. В 1979 г. имам Хомейни назвал кочевников «заха’ер», то есть населением, которое может служить резервом, когда другие ресурсы недоступны, или кого можно отправить на работу, которая не подходит другим. Очевидно, власти Ирана оставили кочевников в покое. Причиной этого является в том числе то, что к 2008 г. кочевники стали составлять всего 1,8 % населения страны (1,3 млн человек) и, соответственно, они уже не могут нести потенциальной угрозы для государства.
Ближний Восток и Магриб
Ближний Восток и Магриб, а также населенные «белыми» кочевниками Сахара и Сахель – еще одна мировая колыбель кочевничества, как и Великая евразийская степь. Кочевое население этого региона составляют в основном арабы (бедуины), курды и туареги.
Османская империя, которой до 1920 г. принадлежала значительная часть Ближнего Востока, проявляла негативизм к кочевникам этой окраины (несмотря на то что сами турки-османы изначально тоже были кочевым народом). В XIX в. турецкие власти были весьма озабочены тем, как много земель, как им казалось, «потеряно» за кочевниками. Точка зрения, что «варвары-кочевники» должны быть подчинены и затем отброшены в пустыню и что любая пригодная для земледелия земля должна быть возделана, была широко распространена среди османских военных и гражданских чиновников, которые работали, например, в Сирии.
С середины XIX в. Османская империя вела борьбу с бедуинами в регионе Евфрата. Кроме того, турецкие власти пытались убедить кочевников перейти на оседлость и земледелие. В 1834 г. в Эль-Караке шейхам местных бедуинов было объявлено, что «они должны сложить оружие и перестать бродить с места на место со своими палатками, осесть и построить дома как другие арабы, выращивать виноград и оливы и стать цивилизованными». В период правления Абдул-Хамида II (1876–1908) кочевников поощряли к оседанию и земледелию в качестве арендаторов земель самого султана.
