Последствия оседания африканских кочевников являются как минимум противоречивыми, а в целом – негативными. Во-первых, например, в Сомали номады воспринимали земледельческий труд как унизительный и, как следствие, почти все мужчины трудоспособного возраста вернулись к скотоводству или уехали на работу за рубежом. Поэтому поселки, в которые были переселены кочевники, стали больше походить на обычные лагеря «сухого сезона», населенные женщинами, детьми и пожилыми людьми.
Во-вторых, не были достигнуты результаты, которые бы показывали, что оставление кочевого образа жизни и снижение потребления животноводческой продукции несут выгоду для скотоводов. В Восточной Африке западные модели фермерства показали мало успеха. (Хотя результаты исследований противоречивы: одни выявили обеднение осевших кочевников, а другие – улучшение их благосостояния в результате продажи молока и земледельческой продукции.)
Кроме того, в Африке южнее Сахары проявились негативные последствия оседания для здоровья людей – ухудшение питания и доступа к питьевой воде, распространение инфекционных заболеваний, включая СПИД, несмотря на улучшение доступа к медицинской помощи. Дети оседлого населения, живущие и на фермах, и в городах, в три раза чаще страдают от недоедания, чем дети кочевников, имеющих большие стада. Здоровье детей при переходе к оседлости ухудшается, а женщины в оседлых сообществах потребляют меньше молока, чем в кочевых.
Кроме того, в XX в. в Африке печальным правилом социальной модернизации и экономического развития стало ущемление прав и интересов кочевых скотоводов за счет самых разных преференций оседло-земледельческим этнокультурным группам. Так, официальная политика Нигерии строится на том, что кочевники-скотоводы по своей сути неэффективны и саморазрушительны (и поэтому должны быть переведены на оседлость). Многие западноафриканские государства, зависящие от производства мяса и молока скотоводами и тем самым пользующиеся их «вольным» отношением к национальным границам во время перекочевок, одновременно осуждают кочевников за то, что они выходят за пределы отведенной им территории внутри страны.
Зарубежная Европа
Кочевничество в зарубежной Европе распространено не широко, в первую очередь ввиду природных условий. На севере (в Норвегии, Финляндии и Швеции) в условиях тундры и лесотундры живут саамы (их численность в этих странах составляет более 60 тыс. человек). Пожалуй, лучшим их положение «по умолчанию» является в Финляндии, так как они этнически родственны финнам, а шведам и норвежцам – нет. Так, например, в Швеции в 1930-х гг. власти принимали меры по шведизации саамов.
В XX в. многие саамы перешли на полукочевой образ жизни. Их семьи живут на одном месте, а мужчины кочуют. Тем не менее часть саамов до сих пор сохраняет полное кочевание.
Одна из главных проблем саамов, как и у всех современных кочевников, – это потеря земли. В Швеции предприятия лесной промышленности постепенно «съедают» саамские земли, в том числе изымая их в судебном порядке, основываясь на отсутствии письменных документов, подтверждающих право собственности саамов на землю.
В Норвегии законодательство косвенно защищает права саамов на их традиционные земли. В 1978 г. был принят Закон об оленеводстве, согласно которому в районах оленьих пастбищ этой отраслью экономики могут заниматься только саамы, а за рамками этих территорий – и саамы, и норвежцы. Саамы имеют права на кочевья, места проживания и необходимые сооружения. Согласно принятому в 2005 г. Закону о Финнмарке, использование земли не для оленеводства ограничивается. Однако на деле норвежские власти продолжают игнорировать права саамов. Земля и все ее ресурсы официально принадлежат государству. Земли саамов официально рассматриваются фактически как terra nullius, то есть бесхозные, никому не принадлежащие. Таким образом, вопрос о земельных правах саамов в Норвегии до конца не решен.
В 1973 г. в Финляндии был создан Саамский парламент – представительный орган местного самоуправления в регионе, где проживают саамы. В Норвегии такой парламент был создан в 1989 г. как представительный и консультативный орган по делам саамов. В Швеции Саамский парламент был создан в 1993 г.
Кочевники в Европе живут также на Балканах. Так, в 1912 г. в Македонии проживали 245 тыс. номадов, из них 130 тыс. – македонцы, 70 тыс. – влахи, 10 тыс. – албанцы и др. Во второй половине XIX в. кочевников в этом регионе было еще больше, и их скотоводческое хозяйство было мощным и рентабельным. Скотоводы продавали свою продукцию в Стамбул, Лейпциг и Вену. После Балканских войн (1912–1913 гг.) и Первой мировой войны на Балканах были проведены новые государственные границы, вследствие чего были пресечены основные зимние и летние пастбищные пути кочевников. Летние горные пастбища были отрезаны греко-югославской границей от зимних пастбищ в долинах и по берегам Эгейского моря. Из-за этого произошло падение кочевой экономики. В итоге номады Балкан перешли к отгонному скотоводству.
Вышеперечисленные народы можно назвать «истинными» кочевниками, так как их сфера экономики – это животноводство. Однако в Европе есть и другие кочевники. Прежде всего это цыгане, которые живут почти во всех странах Европы (основная масса – на Балканах).
В XX в. цыгане стали объектом геноцида со стороны нацистской Германии. При этом ученые оценивают германскую политику и донацистского периода (между 1871 и 1933 г.) как «постоянную криминализацию» цыган. Например, в июле 1926 г. в Баварии был принят закон «О борьбе с цыганами, бродягами и тунеядцами». После прихода нацистов к власти в 1933 г. была развернута политика преследования и уничтожения цыган, в результате которой погибли от 200 тыс. до 1,5 млн человек.
Интересным вопросом является политика Швейцарии в отношении цыган в XX в. В начале века эта страна была одной из первых, которые законодательно ограничили свободу передвижения цыган. Политика закрытия границ, объявленная в 1906 г., а также запрет на перевозку цыган железнодорожным и водным транспортом сохранялись швейцарскими властями даже после начала Второй мировой войны. Таким образом, передвижение кочующих людей в Швейцарии было значительно ограничено еще до того, как в 1933 г. начались их преследования со стороны нацистских властей.
В целом к концу XX в. значительная часть европейских цыган осела. Конечно, в настоящее время, в условиях либеральной политики, положение цыган в Европе улучшилось. Однако тем не менее дискриминация сохраняется. Достаточно вспомнить акцию французских властей по депортации румынских цыган в 2010 г. (общее количество депортированных составило несколько сот человек).
В Европе есть свой феномен – представители оседлых европейских народов, перешедшие к кочеванию. Во-первых, это ениши – этнографическая и социальная группа разнородного происхождения, проживающая в Центральной и Западной Европе, в основном в регионах вдоль Рейна. Ениши сформировались в начале XVIII в. из маргинальных групп населения (в основном немецкоязычного). К кочевому образу жизни перешла лишь небольшая часть енишей.
В большинстве европейских стран ениши не имеют официального признания. Однако особая ситуация существует в Швейцарии. До начала 1970-х гг. швейцарское правительство проводило полуофициальную политику институционализации взрослых енишей как «душевнобольных». 590 детей были отняты у енишей и переданы в сиротские приюты, психиатрические учреждения и даже тюрьмы. В дальнейшем политика изменилась. В 1998 г. ениши, имеющие гражданство Швейцарии, были признаны в качестве национального меньшинства под названием Fahrende («путешествующие»), независимо от того, ведет ли конкретный представитель этноса оседлый или кочевой образ жизни. Енишский жаргон получил статус «языка без территориальной привязки». Кантональные власти обязаны предоставлять кочующим группам енишей места для стоянок и переездов, а также обеспечивать возможность посещения школ для детей. Количество регулярно активных кочевых енишей в Швейцарии по состоянию на 1999 г. оценивается в 2,5 тыс. человек.
