Добровольческое офицерство (в основном офицеры военного времени) обладало коллективным мировоззрением, которое иногда называют специфически маргинальным
[402]. Отличительными чертами его были непримиримость к врагу, воинствующий национализм, мессианское самовосприятие, фатализм, авантюризм, обесценивание жизни и морали. Эти особенности вели к негативному восприятию носителями подобного мировоззрения даже сторонников белых, которые какое-то время находились на советской территории или служили у красных. В результате белые теряли часть своей социальной базы.
О фатализме белых офицеров из окружения генерала Н.С. Тимановского в 1919 г. вспоминал капитан К.Л. Капнин: «Жизнь наша… носила вполне характер Запорожской Сечи. Люди все были молодые, смотревшие бесчисленное число раз в глаза смерти и в глубине души верившие в свою обреченность. Мало из нас действительно осталось в живых. Пули и тиф имели богатую жатву»
[403].
Белое офицерство никогда не было единым, представляя собой конгломерат различных групп и группировок, стремившихся к обособлению. Это имело негативные военно-политические последствия для самих белых. На протяжении всего 1918 г. командование Добровольческой армии едва находило общий язык с казачьими атаманами по вопросу совместных действий. С разгромом Германии в ноябре 1918 г. и прекращением ее помощи Дону назрел вопрос об объединении Добровольческой и Донской армий под единым командованием. Объединение двух сил, боровшихся с большевиками, позволило бы равномерно распределить имевшиеся у каждой из сторон ресурсы (рядовой состав, командные кадры, снабжение), но этот процесс протекал очень болезненно.
На встрече Деникина с донским атаманом П.Н. Красновым на станции Торговая 26 декабря 1918 г. (8 января 1919 г.) с большим трудом, несмотря на протесты командования Донской армии, удалось достичь соглашения о военном единстве Добровольческой армии, Дона и Кубани. Из добровольческих, донских, кубанских, терских и горских частей были образованы Вооруженные силы на Юге России под командованием Деникина
[404].
Штаб главнокомандующего ВСЮР был сформирован из аналогичного штаба Добровольческой армии. Прежняя натянутость отношений с донским командованием сохранилась. Например, Деникин 12 (25) января 1919 г. позволил себе назвать докладывавшего начальника штаба Донской армии и ныне подчиненное Деникину донское командование злейшими врагами Добровольческой армии
[405]. Лишь после кадровых перестановок на Дону в феврале 1919 г. отношения нормализовались.
Командование Донской армии в эпоху атамана П.Н. Краснова также отличалось неэффективностью. По оценке генерал-майора З.А. Алферова, командующий Донской армией генерал-лейтенант С.В. Денисов «фактически армией не мог командовать, так как, никому не доверяя, всюду видя измену и революцию, в особенности в делах гражданских, ген[ерал] Денисов постарался захватить в свои руки почти всю власть на Дону, принимая без конца посетителей (особенно его осаждали со всякими просьбами дамы), военных чинов и агентов гражданской власти, и на его главное, прямое дело – командование Донской армией – у ген[ерала] Денисова просто на хватало времени. Донская армия фактически оставалась без возглавления. Последствия такого печального факта сами собой понятны»
[406]. Полковник В.В. Добрынин отмечал слабость донского командования эпохи атамана П.Н. Краснова, когда «работали люди без всякого опыта на высших командных должностях. Командующий армией лишь отбыл стаж командира полка, начальник штаба армии (и войска) попал на эту должность со скромной должности капитана штаба армии (мировой войны), заведывающего автомобильным делом. Оба они больше интересовались тыловыми делами, интригами и сплетнями. Оперативная часть штаба отягощалась ими вечными сборами данных, служащих оправдательными документами их неудачных стратегических шагов, разоблачаемых постоянно в Круге офицерами Генерального штаба – недругами командующего армией и его начальника штаба.
Если у командования не хватало стратегических способностей, зато оно обладало избытком бюрократической важности, напыщенности, недоступности. Этим особенно отличался юный начальник штаба. Обычным правилом его было выдерживать посетителей в приемной, особенно если это было лицо старше его по летам и чинопроизводству.
Фронтом командование не интересовалось, в армии никогда не бывало»
[407].
Командующий Донской армией генерал С.В. Денисов обладал громадным самолюбием, считал А.И. Деникина себе равным и слишком гордился своей работой. В.В. Добрынин подметил, что «ограниченность донского командования резко проявлялась в моменты совместных заседаний с добровольческим командованием. Конечно, донцы уступали добровольцам, со стороны которых выступали люди со значительным опытом мировой войны. Однако, как это ни странно, старые, убеленные сединами помощники ген[ерала] Деникина, проявляя в спорах свое стратегическое превосходство над юными помощниками атамана Краснова, не умели проявить должного самообладания. В их выпадах проглядывало столько злобы и несдержанности, как и у донского командования»
[408].
Кадровые проблемы остро стояли и на нижестоящем уровне. Как отмечал служивший на Дону генерал-майор В.А. Замбржицкий, «в условиях Гражданской войны, за неимением людей, приходится комплектовать и оперативный кадр, что называется, с бору да с сосенки, стало быть, невозможно предъявлять большие требования и подручным;
где уж тут искать академиков-специалистов или хотя бы кадровых офицеров? Хватаешь то, что под руки попало, но по собственному опыту на Дону, где я по отзывам начальства вполне успешно справился с[о] сложной работой армейских и корпусных штабов, не имея ни одного подготовленного специалиста, я знаю, что из окружающей среды, а тем более такой богатой воинскими качествами, как казачья, всегда можно найти неоценимых помощников, кои блистательно справятся с возложенной задачей. Я с глубокой благодарностью вспоминаю своих незаметных и безвестных, скромных героев-тружеников, сотрудников по штабу Северного фронта и 2-й Донской армии, войскового старшину Попова, подъесаула Стефанова, сотника Сухарева и иных, кои, будучи людьми штатскими и никогда дотоле не бравшими в руки не только оперативного, но просто военного пера, проявили себя блестящими офицерами Генерального штаба, которые бы составили честь и гордость специалистов этой профессии»
[409].
