Имевшиеся в наличии офицеры оставляли желать много лучшего, причем не только по своей подготовке. По свидетельству министра иностранных дел колчаковского правительства И.И. Сукина, «командный состав наших войск, без всяких сомнений, был крайне неудовлетворителен. Младшие офицеры представляли собой серую массу, недостаточно воспитанную, старшие же начальники были лишены дарований, дисциплины и настойчивости, которых требовали тяжести условий борьбы. В этом отношении Красная армия всегда имела над нами решающее преимущество, ибо ее командный состав был, с одной стороны, опытен, а с другой – вынужден подчиняться строжайшей дисциплине, которую большевики особенно применяли в отношении офицеров»
[496].
В связи с кадровым голодом на Востоке России была организована собственная ускоренная подготовка офицеров в военных училищах, школах прапорщиков, инструкторских школах и на военно-училищных курсах. Военно-учебные заведения создавались прежде всего в крупных центрах – Уральске, Перми, Екатеринбурге, Челябинске, Кургане, Петропавловске, Омске, Томске, Чите, Хабаровске, Владивостоке. Использовались и военно-учебные заведения, сохранившиеся с дореволюционных времен (например, Оренбургское казачье и Иркутское военное училища). Считается, что белые смогли подготовить на Востоке России порядка 6000 офицеров. Осуществлялось производство в офицеры и унтер-офицерского состава. При этом военно-учебные заведения оттягивали на себя немалое количество офицеров постоянного состава (преподавателей, администраторов), прежде всего кадровых, столь необходимых на фронте. Кроме того, велась и переподготовка, а также повышение квалификации. Так, в начале 1919 г. в Томске возобновила учебную работу Военная академия. В мае 1919 г. академия по сокращенной программе выпустила 152 офицера младшего класса курсов 4-й очереди, которые были распределены в основном по колчаковским штабам.
Генерал А.Н. Пепеляев в этой связи отмечал в июне 1919 г.: «В первый период существования нашей армии не было сделано ничего для увеличения офицерского состава, создавались лишь повторительные школы разных типов, отнимавшие офицеров от строя, о школах прапорщиков начали думать недавно, но напряженной работы в этом направлении не видно и до сих пор. Необходим призыв интеллигенции в широких размерах, необходимо, наконец, облегчить доступ к офицерскому чину солдат, это теснее сплотит тех и других в одну дружную семью, что так необходимо в Гражданской войне. Положение офицерского вопроса грозно и требует решительных мер к его упорядочению»
[497].
Впрочем, пополнения, готовившиеся белыми в 1919 г., оценивались очевидцем критически. Так, в 11-й Сибирской стрелковой дивизии «офицеры были малоопытны и мало-авторитетны… Офицеры были молодцы, отличные гимнасты, вероятно, не хуже и стреляли, но с солдатом обойтись, подойти к нему не умели. Это были отличные рядовые бойцы и только»
[498]. Разумеется, неслаженное формирование без подготовленных офицеров, в котором было распространено панибратское отношение солдат и командиров, не могло дать хороших результатов в боевой обстановке.
Яркую характеристику молодых мобилизованных колчаковских прапорщиков дал иностранный наблюдатель: «Они были студентами, их мобилизовало омское правительство… Как большинство их товарищей, они из средней и мелкой буржуазии, и на эту войну отправились без большой охоты. Они далеки от жертвенности добровольцев и не собираются вступать с ними в соревнование. Именно в таких офицерах нуждается новая Россия, в добровольческих отрядах мало представителей “интеллигенции”. Вынужденно попав на военную службу, молодые буржуа не противятся и добросовестно принимаются исполнять свои обязанности. Они участвуют в войне надежными пешками, каковыми и являются. Без большого опыта, но старательно исполняют работу, которую поручают им их язвительные нетерпеливые начальники.
Офицер старого режима раздражает пришедшего служить солдата жесткостью, недоступностью и обращением всегда свысока. Эти прапорщики обращаются с такими же, как они, молодыми солдатами, доброжелательно, что не уменьшает авторитета.
Молодые офицеры одеты бедно, чуть ли не в лохмотья, лишены всех удобств, какие в изобилии в тылу. Здесь не увидишь красивой формы – плащей, ярких доломанов, киверов, богато украшенных сабель, как в Омске, Иркутске, Чите, Харбине, Владивостоке, где царские офицеры, объявившие, что революция их разорила, поражают и эпатируют общество расточительностью. Здесь, в действующей армии, нет ни табака, ни сахара, ни кофе, нет даже муки, хотя все это имеется в интендантстве армейского корпуса и армии… Мои молодые друзья – старшему двадцать лет – живут и в своей новой жизни домашними привычками. Один из них прекрасно играет на виолончели»
[499]. Тот же наблюдатель отмечал, что «молодость и неопытность офицеров, в большинстве своем недавних гимназистов, которым нет и 20, часто ставит армию на низшую ступень боевой готовности»
[500].
Острая нехватка офицерских кадров приводила к ускоренному чинопроизводству и к стремительному продвижению по службе младшего и среднего звена командного состава. До 1918 г. менее половины высших руководителей Белого движения на Востоке России имели генеральские чины, большинство же начальников высших штабов и командующих армиями имели до 1918 г. чин полковника, не говоря уже о нижестоящих начальниках
[501]. На высшие командные посты (командующих армиями, корпусами, дивизиями) белые, за рядом исключений, подтверждающих правило, старались не назначать высококвалифицированных генералов старой армии.
Генералами нередко становились еще совсем молодые люди, достаточно энергичные, но не обладавшие ни жизненным, ни административным опытом. К примеру, Р. Гайда, А.Я. Крузе и Н.П. Сахаров получили первый генеральский чин в 26 лет, А.Н. Пепеляев – в 27, А.В. Круглевский и А.И. Тирбах – в 28, Г.М. Семенов – в 29, И.П. Калмыков – в 30 лет. Помимо харизмы лидеров, энергии, понимания природы Гражданской войны молодежи в генеральских погонах были свойственны недооценка противника, военно-политический авантюризм, шапкозакидательство, легкомыслие. В общей сложности генеральские и адмиральские чины в 1918–1922 гг. на Востоке России получили свыше 384 офицеров
[502]. Всего же в антибольшевистских силах Востока России служили не менее 728 генералов и адмиралов. Таким образом, более 53 % белых генералов и адмиралов Востока России получили высшие чины непосредственно в Гражданскую войну. Следует учесть, что как до возникновения централизованного командования антибольшевистскими силами Востока России, так и в период распада белых армий Восточного фронта практиковались производства в генеральские чины различными местными властями и атаманами. Молниеносность производства порой являлась поводом для ироничных наблюдений
[503]. Сотни новоиспеченных генералов были явно избыточны для белых формирований Востока России и, наоборот, усугубляли нехватку кадровых офицеров на более низких ступенях служебной иерархии.
