Союзнический долг воспринимался многими представителями военной элиты как нечто незыблемое, а к случаям его нарушения относились болезненно. Когда чехословаки в конце 1919 г. сняли с себя все обязательства и, пользуясь бессилием белых, повели себя как в завоеванной стране (отбирали у беженцев исправные паровозы и эшелоны, причем взяли в Красноярске даже два паровоза из эшелона самого адмирала А.В. Колчака
[541]), генерал В.О. Каппель вызвал командующего чехословацкими войсками генерала Я. Сырового на дуэль, однако ответа не последовало. Разочарование в союзниках, обвинения в их адрес в отсутствии или недостатке помощи были свойственны многим белым офицерам.
Обособленность демонстрировало казачье офицерство, замыкавшееся в своей среде. В армиях с преобладавшим казачьим элементом (Отдельная Оренбургская, Отдельная Уральская) практиковались назначения почти исключительно из казаков, часто вопреки профессиональным качествам. Наиболее крупную роль в военно-политической жизни Востока России играли представители Оренбургского, Сибирского и Забайкальского казачьих войск.
Белое командование на Востоке России нередко признавало свою определенную вторичность по отношению к командному составу Добровольческой армии и ВСЮР. В частности, высокие назначения в колчаковском лагере получили некоторые приехавшие с Юга офицеры. Среди них В.В. Голицын, Н.Н. Головин, Д.А. Лебедев, Д.Н. Сальников, Н.А. Степанов, притом что не все из них были достойными кандидатами.
Многие участники событий считали генерала Д.А. Лебедева основным виновником неудачи наступления армий Колчака на Москву весной 1919 г. По поручению Колчака была образована комиссия для расследования деятельности Лебедева в составе трех опытных генералов-генштабистов М.К. Дитерихса, М.А. Иностранцева и А.Ф. Матковского. Один из членов комиссии, генерал-майор Иностранцев, вспоминал: «Ознакомление наше с деятельностью Ставки и генерала Лебедева вообще и в частности с оперативными директивами убедили всех нас трех членов комиссии, что дело управления армии находится в совершенно неопытных до младенчества и невежественных, хотя и самоуверенных, руках, что в вопросах организации царит полнейший произвол, хаос и импровизация»
[542]. При этом в мае 1919 г. на Лебедева помимо занимаемой должности, которой он не соответствовал, были возложены еще и обязанности военного министра. Ставка и министерство находились в Омске, удаленном от фронта на тысячу с лишним километров, что также негативно сказывалось на управлении.
Конечно, вряд ли один человек, даже самый бесталанный, мог быть виновен в провале такого масштабного движения. Представляется, что Лебедев в общественном сознании стал «козлом отпущения» и был обвинен в том числе и в тех ошибках и неудачах, за которые ответствен не был. Чего стоит наивность и недальновидность других колчаковских полководцев и самого Верховного правителя?! Оренбургский атаман А.И. Дутов, к примеру, в обстановке эйфории от успехов весеннего наступления заявлял журналистам, что в августе белые будут уже в Москве
[543], но к августу они оказались отброшены в Западную Сибирь. Похожее отношение к себе в войсках и обществе испытал после неудачи Белого движения на Юге России начальник штаба Вооруженных сил на Юге России генерал-лейтенант И.П. Романовский, судьба которого сложилась еще более трагично, чем у Лебедева. С неприязненным отношением войск к себе сталкивался и начальник штаба Северного антибольшевистского фронта генерал-лейтенант М.Ф. Квецинский.
Однажды в разговоре с генералом М.А. Иностранцевым Колчак заявил: «Вы скоро сами убедитесь, как мы бедны в данное время людьми, почему нам и приходится терпеть, даже на высоких постах, не исключая и постов министров, людей, далеко не соответствующих занимаемым ими местам, но – это потому, что их заменить некем»
[544].
Подполковник И.С. Ильин записал в дневнике 6 июня 1919 г.: «Матковские, Марковские, Степановы, Лебедевы и пр. не могут и не должны быть у власти, ибо с ними дело возрождения России снова может погибнуть. Как это ни горько, но я оказываюсь прав. Что делали они, кроме интриг “мексиканщины”, грубой глупости? Что сделали они к моменту, когда оказались нужными резервы, новые готовые части, когда понадобилось полное напряжение сил для окончательной победы?
Солдаты не одеты, части, которые должны были быть готовы, оказались несформированными, а эти господа занимались интригами. Жалкие, ничтожные люди»
[545].
По-настоящему талантливых и опытных военачальников и штабистов у белых на Восточном фронте было крайне мало. Наиболее яркие имена можно пересчитать буквально по пальцам: генералы В.Г. Болдырев, В.О. Каппель, С.Н. Войцеховский, М.К. Дитерихс, С.А. Щепихин, А.Н. Пепеляев, И.Г. Акулинин, В.М. Молчанов. Вот, пожалуй, весь список тех, кого можно с ходу отнести именно к талантливым военным деятелям высшего звена. Но даже эти более чем скромные кадровые ресурсы использовались белым командованием нерационально. Например, приход к власти Колчака лишил белых такого талантливого военного руководителя, как прежний главком генерал-лейтенант В.Г. Болдырев. Именно о нем советский главком И.И. Вацетис написал в своих мемуарах: «С появлением ген[ерала] Болдырева на горизонте Сибири мы должны были считаться особо»
[546]. Генерал Дитерихс от решения военных вопросов долгое время был фактически отстранен и всю первую половину 1919 г. по поручению адмирала Колчака занимался расследованием убийства царской семьи, что могло быть с таким же успехом поручено гражданскому чиновнику. В.О. Каппель с января по начало мая 1919 г. также не участвовал в боевых операциях, занимаясь формированием своего корпуса в тылу.
Командующие всеми тремя основными армиями Колчака были подобраны крайне неудачно. Во главе Сибирской армии был поставлен 28-летний плохо управляемый авантюрист Р. Гайда, с кругозором австрийского фельдшера, более других колчаковских генералов способствовавший своими действиями срыву весеннего наступления. В июле 1919 г. из-за конфликта со Ставкой Гайда был отстранен от должности и уволен из армии, а позднее даже лишен генеральского чина. Западную армию возглавлял генерал М.В. Ханжин – опытный офицер, но артиллерист по специальности, притом что командарм должен был решать не только узко технические вопросы артиллерийского дела. Командующий Отдельной Оренбургской армией атаман А.И. Дутов был скорее политиком, чем полководцем, поэтому значительную часть времени в первой половине 1919 г. его замещал начальник штаба генерал-майор А.Н. Вагин, на другие руководящие должности в казачьих частях выдвигались почти исключительно казаки по происхождению.
