Обстановка обострилась после скандального ареста в апреле 1919 г. капитана А.С. Чернышева, который возглавлял деникинскую разведывательную сеть в Азербайджане. Агенты Чернышева работали в азербайджанском Главном штабе, имели выходы даже на высшее руководство Азербайджанской республики. Организация Чернышева работала как в интересах Деникина, так и в интересах английского командования в Закавказье
[766]. Военно-политическое руководство Азербайджана оказалось в тупиковой ситуации: оно должно было избавиться от русских офицеров, но заменить их было некем. Тем более что привлечению турецких офицеров препятствовали англичане. Характерно, что на допросе Чернышев заявил, что не считает себя виновным, так как работал на своей территории, то есть на территории бывшей Российской империи, тогда как существование независимого Азербайджана никем не признано. В связи с этим делом часть русских офицеров была выслана на Юг России через территорию Грузии.
Офицеры-азербайджанцы оказались замешаны в многочисленных случаях растраты и злоупотреблений. Обычным явлением стали преувеличенные данные о численности личного состава ради получения большего довольствия на «мертвые души», хищения вооружения и боеприпасов для их продажи. При этом азербайджанские власти культивировали офицерский корпоративизм.
В пятом выпуске «Сводки сведений о противнике на Кавказском фронте» по данным к 8 мая 1920 г., выпущенной типографией штаба Кавказского фронта РСФСР, отмечалось, что азербайджанская армия была разношерстной по своему составу и плохо одетой. Младший комсостав состоял из турецких офицеров, высший – из русских. В войсках ощущалась нехватка патронов и пулеметов. Солдаты, по данным на апрель 1920 г., ждали прихода Красной армии
[767]. Неудивительно, что азербайджанская армия оказалась небоеспособной и фактически не оказала сопротивления частям РККА, занявшим территорию этой страны в апреле 1920 г. Некоторые офицеры перешли на службу в Красную армию, среди них был и генерал Шихлинский.
Общей чертой закавказских армий (за исключением грузинской) была острая нехватка квалифицированных офицерских кадров. Обилие офицеров в Грузии было обусловлено наличием здесь органов управления Кавказским фронтом, а также традиционным для грузинской аристократии выбором военной карьеры
[768]. По причине переизбытка множество офицеров было уволено из-за отсутствия штатных мест
[769], некоторые грузинские офицеры иногда переходили в армии соседних закавказских государств. Кроме того, подготовка кадров велась в Тифлисской военной школе с двухгодичным курсом обучения
[770]. После занятия Грузии частями Красной армии некоторая часть грузинских офицеров перебрались в Турцию, а затем в Польшу, где с 1922 г. по распоряжению Ю. Пилсудского им было разрешено поступать на военную службу
[771]. В польской армии оказались, таким образом, около 90 грузинских офицеров.
О национальном составе офицеров грузинской армии писал в 1920 г. в одном из своих донесений в Москву советский военный атташе в Тифлисе бывший генерал П.П. Сытин: «Офицерский состав в пехоте и кавалерии почти исключительно грузины, в специальных и технических частях, особенно в авиации и автороте – не грузинский состав (русские, армяне, поляки, немцы и пр.)»
[772]. Более того, в связи с требованием знания грузинского языка многие кадровые офицеры (в том числе грузины) не могли устроиться на службу и были вынуждены искать применения в других государствах. В частности, в Государственном архиве Азербайджанской республики сохранилась такая переписка об устройстве на службу в азербайджанскую армию штабс-капитана А.А. Джапаридзе
[773].
В грузинской армии и в ее командном составе особую роль играли эсеры и меньшевики. Несмотря на переизбыток национальных офицерских кадров, положение офицеров было очень тяжелым. Назначения на ответственные посты осуществлялись нередко вовсе не по способностям кандидата, а исходя из соображений лояльности офицера социалистической власти. Так, командиром Грузинского корпуса стал полковник С.Г. Ахметелов, являвшийся родным братом одного из лидеров социал-демократической партии, начальником штаба корпуса стал социалист-федералист капитан И.К. Гедеванишвили
[774]. Политики считали, что так достигается баланс представительства двух партий в военном руководстве. В итоге корпус так и не был сформирован.
Власти относились к офицерской массе с подозрением, боялись бонапартизма, старались внести раскол и раздор в офицерский состав, некомпетентно вмешивались в технические вопросы военного дела, в армии поощрялось доносительство, производились обыски и аресты офицеров. Исключительно в противовес армии была сформирована более политически ориентированная Народная гвардия. Конфронтация дошла до того, что Генштаб подготовил доклад «О вреде Народной гвардии»
[775]. Опытные офицеры нередко изгонялись из армии, на их места приходила неподготовленная молодежь.
В докладе помощника военного министра генерал-майора А.М. Гедеванова председателю правительства об организации грузинской армии, датированном мартом 1919 г., отмечалось: «Командный состав нельзя сказать, чтобы был вполне на высоте своего назначения: кадровых офицеров осталось мало, а молодежь не получила вследствие войны должной теоретической подготовки, хотя и находится в солидных чинах ввиду сокращенных сроков на выслугу чинов во время войны. Постоянные же боевые действия не позволили нам пропустить эту молодежь через соответственные офицерские курсы.
Кроме того, наш командный состав съехался со всех концов бывшей Российской республики, вследствие чего друг друга не знали, и это было, может быть, причиной тому, что при назначениях и выдвижениях (что в военном деле имеет особо исключительное значение) больше руководствовались приятельскими и партийными соображениями, чем служебными качествами данного лица»
[776].
