Вопрос о том, что в действительности видел ижорский старейшина, мы оставим за скобками. В науке неоднократно обсуждался вопрос, что «непосредственное», «наивное», «основанное на здравом смысле» восприятие средневековых текстов может привести исследователя к ошибочным выводам. Однако крайность гиперкритицизма тоже может завести в дебри. Что в сухом остатке? По всей видимости, Александр на самом деле получил известие о высадке противника от дружественного вождя соседнего финно-угорского племени.
Дальнейшие события и летописью, и «Житием» также изображаются в общих чертах одинаково. Помолившись в главном новгородском храме Святой Софии, Александр устремляется на врага и побеждает его. Ощущение особой достоверности текстам придает перечисление имен воинов, отличившихся во время битвы. В житийном тексте перечислены, судя по всему, дружинники Александра, а в летописном (Новгородской первой летописи старшего извода) – простые новгородцы, погибшие на поле боя: «Новгородець же ту паде: Костянтинъ Луготиниць, Гюрята Пинещиничь, Наместъ, Дрочило Нездыловъ сынъ кожевника, а всехъ 20 мужь с ладожаны, или мне, богь вестъ».
Исследователями обсуждался вопрос: каким образом войско Александра преодолело немаленькое расстояние от Новгорода до места битвы. Основных вариантов, собственно, два: по воде и по суше. По суше дорога короче. По прямой от Новгорода до места битвы около 150 километров. Однако такой марш-бросок был бы для пеших воинов изнурительным испытанием. Кроме того, при продвижении по суше было бы затруднительно согласовать темп продвижения пешего и конного войска. Другой вариант, водный, в два раза длиннее – около 300 километров по р. Волхову до Ладоги, 100 километров по Ладоге, а из Ладоги в Неву. Данный вариант хорош тем, что позволяет перемещать всех участников похода с одинаковой скоростью. Кроме того, и по Волхову, и по Неве движение должно было идти по течению. Течение и в Волхове, и в Неве ощутимое: около 1 м/с в Волхове, что составляет 3,6 километра в час. В Неве от 3 до 14 километров в час. То есть, даже не используя весел и парусов, просто идя со скоростью течения, до нужного места можно добраться примерно за четверо суток. Если же грести, то время в пути могло быть сокращено до двух суток.
Водный путь, по которому двигался отряд князя Александра, был повторен советскими исследователями и путешественниками: отставным генерал-майором, кандидатом военных наук, военным историком Георгием Николаевичем Караевым и фотографом, писателем и путешественником Александром Сергеевичем Потресовым. Конечно, двигались они не на надсадах, а на байдарках с отрядом школьников, но результатом этого путешествия стала весьма интересная научно-популярная книжка «Путем Александра Невского». Путешественники не ставили себе задачи исторической реконструкции или исторического эксперимента. Однако книга содержит интересный краеведческий материал. На основании хорошего знакомства с топографией невских берегов Г.Н. Караев выдвинул свою гипотезу подхода русских войск к шведскому лагерю:
«Перед Александром Ярославичем стояла простая и в то же время очень сложная задача. Надо было подвести войско к расположению врага так, чтобы он и не подозревал об этом. В неожиданном ударе заключалась значительная доля успеха. Как же достиг он этого? Летопись ответа не дает. Но вы, конечно, сами понимаете, что двигаться по Неве или ее берегам было невозможно. Шведы еще издали обнаружили бы такое движение и подняли в лагере боевую тревогу.
Большую помощь Александру оказали местные жители – ижоры. Они знали местность и лесные тропы. Они же непрерывно наблюдали за шведами и обо всем сообщали Пелугию, а тот докладывал Александру Ярославичу. Шведы задерживались в Ижоре, очевидно, потому, что им надо было с морских судов перегрузиться на более легкие, которые могли бы пройти Невские и особенно Волховские пороги. На то, чтобы достать эти суда, требовалось время.
Новгородские насады двинулись вверх по Тосне. Впереди шли ушкуи с русскими и ижорскими воинами. Правым берегом, равняясь на суда с пешей ратью, направилась конница.
Так прошли они около шести километров. У крутого поворота реки, там, где на ее высоком левом берегу росли могучие сосны, с ушкуев был дан знак остановиться. Все суда пристали к берегу. Здесь в Тосну и теперь впадает ручей, образовавший в прибрежном известняке узкую лощину. Он носит название Широкий и в старые времена, видимо, был гораздо больше.
Отсюда путь лежал на запад через пологую возвышенность к верховью притока Ижоры. В настоящее время он зовется Большая Ижорка.
Дальше войско двигалось вдоль этого притока до его впадения в Ижору. А там уж рядом был шведский лагерь.
К нему удалось подойти незаметно.
Вся местность в те времена была покрыта сплошным лесом. Впереди войска двигались проводники-ижоры, а поблизости от вражеского стана находились их разведчики, следившие за шведами.
Оставалось определить время нанесения удара по врагу. Оно было выбрано исключительно удачно и, конечно, на основе донесений ижорских разведчиков, сообщавших о распорядке дня в шведском лагере, а именно – во время послеобеденного отдыха. Стоять и ждать вблизи от лагеря было опасно – могли обнаружить. Поэтому где-то на половине пути был сделан привал. А затем с ходу нанесен удар»
[137].
Понятно, что эта гипотеза Г.Н. Караева вряд ли когда-нибудь сможет получить статус теории. Слишком много в ней недоказуемых предположений. Однако она находится в пределах вероятного и может быть воспринята как вполне серьезное предположение.
Впрочем, конечно, вероятность того, что войско было конным, не является нулевой. Именно так считали М.Н. Тихомиров и В.П. Пашуто. Некоторые бойцы могли спешится перед битвой. По прямой путь от Новгорода до устья Ижоры – около 150 километров. Однако прямо, понятно, как говорилось в русской пословице, летают только вороны. При движении по земле путь составит около 200 километров. Для преодоления этого расстояния коннице тоже потребуется не менее трех дней при условии, что в день конный отряд будет преодолевать расстояние, фактически предельное для лошадей. То есть передвижение по земле не дает выигрыша в скорости, но отрицательно сказывается на силах отряда. По окончании 200-километрового марафона коннице правильнее всего было бы устроиться на отдых, а не вступать в битву. Поэтому, при прочих равных, гипотеза о том, что войско Александра к месту битвы двигалось по воде, является более предпочтительной. У этой версии есть и еще одно косвенное, но весьма яркое подтверждение: Борис и Глеб, привидевшиеся Пелугию, «прибыли» к месту битвы именно на насаде, а не верхом (и не сошли, например, с небес, что для святых было бы вполне естественно). Поскольку способ передвижения святых был избран вполне человеческий, можно предполагать, что основой для творческой фантазии в данном случае послужили насущные бытовые реалии.
То есть мы можем лишь предполагать, каким образом князь добирался к месту битвы. Информации нет, что, впрочем, не мешает некоторым авторам конструировать весьма подробные сценарии. Например, известный военный историк и писатель А.В. Шишов описывает события так: «Полководец намеревался упреждающим стремительным ударом разбить шведское войско, не допустив его к Ладоге. В поход он взял с собой небольшое войско: княжескую дружину в 300 всадников, 500 отборных городских конников и 500 пеших ополченцев. На рассвете 8 июля новгородское войско вышло в поход. Оно двигалось без обозов, быстро, с короткими привалами и ночлегами. Путь лежал через Ладогу к невским берегам, где могли стать лагерем шведы. Пехота на ладьях-насадах спускалась вниз по Волхову. Она двигалась значительно быстрее конницы (ей помогали течение реки, весла и паруса) и смогла преодолеть расстояние в 224 километра от Новгорода до Ладоги за двое суток. Такая спешка понятна: князь Александр стремился укрепить крепостной гарнизон на случай появления шведов под Ладогой. И еще одно: русский полководец был готов сразиться с неприятелем на воде, будь то Волхов, Ладожское озеро или Нева. Для этого он и пошел на определенный риск, разъединив свою конницу и пехоту. Последняя выполняла роль передового полка, она же была и „сторожей“ (боевым охранением) новгородского войска. Конница, продвигаясь вдоль берега реки по 80 километров в день, прибыла в ладожскую крепость 11 июля. Чтобы ускорить движение конных воинов, часть их вооружения и доспехов, по-видимому, везли на судах. Можно утверждать, что Александр Ярославич разгадал план и цели шведских захватчиков, решивших в первую очередь овладеть крепостью Ладога. Надо отметить, что ее небольшой гарнизон уже готовился к отпору ожидавшегося нападения врага»
[138].
