Важнейшим источником по истории региона является «Хроника Ливонии», написанная Генрихом Латвийским. Генрих был немецким священником. Родился близ Магдебурга. В Прибалтику он попал в ранней юности. Он был рукоположен рижским епископом Альбертом в сан священника, получил приход недалеко от Вердена. Генрих не был простым сельским патером. Будучи воспитанником и приближенным епископа Альберта, он был вовлечен в церковные дела и жизнь епископского двора. Благодаря этому обстоятельству и появилась «Хроника». Она была подготовлена Генрихом к приезду папского легата Вильгельма Моденского в Ливонию. Визит легата состоялся в 1225 г. Папский легат должен был разрешить спор между различными католическими силами, действовавшими в регионе. «Хроника» должна была дать ему информацию для принятия решения. Поскольку Генрих был близок епископу Альберту, сведения «Хроники» организованы так, чтобы представить его деятельность в лучшем свете. Исторический анализ «Хроники» дан В.И. Матузовой и Е.Л. Назаровой. Исследователи пишут: «Соответственно целям хроники, в ней сделаны акценты, представлявшие в наиболее выгодном свете деятельность епископа Альберта и его ближайших сподвижников. Более сдержанно описаны братья ордена меченосцев, поступки и поведение которых, по мнению автора, нанесли немалый урон общему делу христиан в крае. Почти не скрывает автор своего негативного отношения к датчанам – основным соперникам епископа Альберта в претензиях на гегемонию в регионе. Что касается изображения русских, то здесь отразились сложность и противоречивость политической и конфессиональной ситуации в Восточной Прибалтике. Официальным лозунгом крестоносцев была защита всех христиан от неверных вне зависимости от конфессии. Поэтому вооруженные нападения на русских или на их подданных хронист обычно представляет как ответные вынужденные меры, защищавшие не только неофитов, но и самих православных»
[37]. Генрих излагал события не только того времени, которому сам был свидетелем, но и более раннего. Для этого он, очевидно, пользовался архивом рижского епископа.
Другой источник, возникший благодаря немцам, так называемая «Ливонская старшая рифмованная хроника» (далее – Рифмованная хроника). Автор ее доподлинно не установлен. Написана она на средневековом диалекте немецкого языка. В.И. Матузова и Е.Л. Назарова характеризуют этот текст как более тенденциозный в описании событий
[38]. Причем тенденциозность в нем прослеживается не только военно-политическая (с этим как раз все более или менее в порядке), а социальная. Автор демонстрирует рыцарское сознание, ставя на первое место воинские подвиги. К деятельности братьев-священников он относится пренебрежительно. Исследователи предполагают, что автор текста – герольд магистра Ливонского ордена, в чьи обязанности входило восхваление рыцарских подвигов. Этим он, собственно, и занимался, иногда, как водится, несколько преувеличивая успехи своих героев. Судя по тому, что особенно много подробностей в тексте хроники появляется тогда, когда повествование доходит до 70-х гг. XIII в., именно в это время анонимный герольд поселился при дворе ливонских магистров. Однако его общая осведомленность заставляет думать, что он пользовался записями и документами, хранившимися в магистерской канцелярии и в канцеляриях орденских замков. Вместе с тем сама рифмованная форма хроники, использование поэтических штампов и «красивых» оборотов несколько снижает ее информационную ценность. В частности, создает неясность, чем же закончилась судьба рыцарей, побежденных на льду Чудского озера. Речь об этом пойдет в соответствующей главе.
Немало интересного материала для изучения политической ситуации, сложившейся в Евразии времен монгольского нашествия, дают нам путевые отчеты католических миссионеров, совершивших путешествия в далекую Монголию по заданию Святого престола. Более всего, конечно, интересны записки францисканского монаха Джованни дель Плано Карпини. Джованни был направлен папой Иоанном IV к монголам с задачей, которая, конечно, не была миссионерской в полном смысле слова. Папа понимал, что силами одного францисканца обратить в веру Христову грандиозную варварскую орду не получится. Плано Карпини, конечно, был прежде всего лазутчиком, который должен был снабдить владыку католического мира разнообразной информацией о грозной опасности, надвигавшейся с Востока. Поручение, надо сказать, весьма ответственное и сложное. Более того, чрезвычайно опасное. Исходя из тех сведений, которые доходили о монголах до Европы, такое путешествие можно сравнить с Фродо в Мордор. Однако Джованни едет. Никакого особенного смятения на страницах его красочного произведения не чувствуется: путешествие и путешествие. Видимо, политические дрязги, раздиравшие родную Италию, настолько закалили его характер, что монголы казались ему немногим страшнее родных европейских феодалов. По пути Плано Карпини наблюдал много всяких ужасов на разоренных монголами землях. Однако дух его был крепок – он бестрепетно запечатлел на страницах своей книги все увиденное. Многое из его путевого отчета перекликается с тем, что мы узнаем из русских летописей и агиографической литературы. Например, практически в деталях совпадает рассказ о несчастной судьбе князя Михаила Черниговского. Таким образом, мы имеем взаимное подтверждение источников. Плано Карпини посетил лагерь Батыя на Волге, а затем направился в Монголю к верховному хану. Путешествие было долгим и трудным. В пути было голодно. Однако мужественный монах преодолел все трудности. В Монголии Плано Карпини проявил чудеса коммуникабельности, выведав массу полезной информации. Благодаря его стараниям мы знаем о печальной участи князя Ярослава Всеволодича и о тех страданиях, которые князь претерпел во время визита в ханскую ставку. Первый русский исследователь, сделавший перевод сочинений Плано Карпини и Рубрука на русский язык, Александр Иустинович Малеин, так характеризовал их содержание: «Во всем описании рассеяно много мелких подробностей по географии и этнографии России, что делает рассказ Плано Карпини одним их важных источников и для нашей истории. К сожалению, францисканец далеко не отличался особым образованием и не приготовился к своему путешествию так добросовестно, как, увидим ниже, это сделал Рубрук. Поэтому сочинение Плано Карпини преисполнено разного рода баснословиями. В этом отношении он является вполне сыном своего века, когда с ненасытной жадностью бросались на чудесное и верили даже в невозможное»
[39].
Если Джованни дель Плано Карпини отправился в путь по велению папы римского, то Гийом де Рубрук, тоже францисканец, совершил свое путешествие по приказу французского короля. Плано Карпини ездил с 1244 по 1247 гг., а Рубрук в 1253–1255 гг. Из текста складывается впечатление, что характер Рубрука был жестче, мышление систематичнее, градус религиозности выше. Но, увы, именно о взаимоотношениях ханов с русскими князьями сведений в его книге практически нет. Зато его книга дает весьма яркую картину внутреннего устройства Монгольской державы.
