Еще Польска не згинела
После трех разделов Речи Посполитой, когда значительная часть ее восточных воеводств (белорусские, украинские и литовские земли) отошла к России, империя ни одного дня не могла себя чувствовать спокойно. Почему-то именно «вечный спор славян между собою» воспринимался поляками как главный фактор ликвидации их независимости. Несмотря на то что как раз земли, населенные сплошь природными шляхтичами, включая все древние столицы Гнезно, Краков и Варшаву, были поделены между собою российскими «коллегами» по раздельному триумвирату – Пруссией и Австро-Венгрией.
Более того, освобожденный императором Павлом предводитель громкого польского восстания 1794 года Тадеуш Костюшко, принесший монарху верноподданническую присягу и получивший «на дорогу» 12 тысяч рублей, карету, соболью шубу и шапку, меховые сапоги и столовое серебро, надо полагать, посчитал это за «дань клятих москалив» и тут же на эту присягу начхал. Он в 1806 году явился к Наполеону, которого, между нами говоря, сам презирал за тиранию, и предложил свои услуги, если тот возьмется восстановить Речь Посполитую в прежних границах, то есть «от можа до можа» – от Балтики до днепровского устья с ним во главе. Бонапарт всегда был не прочь воспользоваться «пятой колонной», но посмотрел на него, как на сумасшедшего, и предложил хотя бы для начала немного потрудиться для этого. К примеру, поднимет восстание в Польше и тогда уже получит право возглавить Великое герцогство Варшавское. Скромнее, дескать, надо быть.
Обиженный шляхтич, кумиром которого всегда был шведский король Карл XII, заявил министру полиции Жозефу Фуше, что если Наполеону нужна его помощь, то пусть тот сам потрудится. В частности, даст письменное обещание, опубликованное в газетах, что в Польше будет установлена такая же форма правления, как в Англии, а границы возрожденной Речи Посполитой пролягут от Риги до Одессы и от Гданьска до Венгрии, включая Галицию.
Наполеон только рассмеялся в ответ и заметил Фуше: «Я не придаю никакого значения Костюшко. Он не пользуется в своей стране тем влиянием, в которое сам верит. Впрочем, все поведение его убеждает, что он просто дурак. Надо предоставить делать ему, что он хочет, не обращая на него никакого внимания».
Внимания не обращали, но в поход на Россию взяли целый V корпус поляков под командованием князя Юзефа-Антония Понятовского (племянник последнего польского короля Станислава-Августа Понятовского, любовника великой Екатерины), который прошел с Наполеоном всю кампанию и почти полностью полег в русских снегах. «От можа до можа» на этот раз не получилось, но осадочек остался.
Александр I вместо послевоенного закручивания гаек для такого предательства от своих новых подданных неожиданно для многих, наоборот, пошел на попятную, как будто именно Россия проиграла войну. На Венском конгрессе герцогство Варшавское было в очередной раз поделено «коллегами», но теперь уже в пользу главного победителя Наполеона. Россия получила его большую часть с Варшавой, но мало того, что повысила его статус до царства Польского, но и конституцией, какая самой империи и не снилась. Мало того, что метрополия была связана всего лишь личной унией со своей фактически провинцией, так та еще получила право иметь собственный неподконтрольный сейм, национальное правительство и армию в 35 тысяч. Заметим, армию составляли из поляков корпуса генерала Яна Домбровского, служившего Наполеону и ходившего на Русь. Сложно было догадаться, что за настроения будут в ней? Был учрежден университет в Варшаве, основаны высшие школы военная, политехническая, лесная, горная, институт народных учителей и др., увеличено число средних и первоначальных учебных заведений.
И опять же Александр пошел к Костюшко просить (!) клятвопреступника стать наместником в царстве. Тот, конечно, опять завел волынку по поводу «от можа до можа», но тут уж вспылил император. Потерявший чувство реальности Костюшко отправился умирать в полном одиночестве в Швейцарию, а наместником стал его же приближенный Юзеф Зайончек, сделанный князем. Александр был, как всегда, оригинален – Зайончек почти 20 лет сражался в войсках Наполеона, был с ним в египетской экспедиции, командовал польским Северным легионом, отчаянно дрался с русскими. В самом начале похода в Россию потерял ногу и попал в плен в Вильно. Сложно понять, достаточный ли это для императора повод для того, чтобы доверить ему самую оппозиционную свою провинцию. Доверил, но тот вскоре умер. Его заменил брат императора Константин. Как он наместничал в Польше, известно – волокита и гуляка совершенно запустил в царстве все дела империи. Более того, в Польше были укреплены крепостные сооружения, восстановлена крепость Замостье, Варшава обнесена глубоким рвом и высокой насыпью. Ведавший делами провинции из спальни графини Грудзинской, «полководец» Константин или совершенно не понял, против кого строятся эти укрепления, бастионы которых были обращены на восток, или просто выжил из ума. Вялые попытки показать себя «жестким дядей» натыкались на уже не глухую, а явную оппозицию сейма, который сначала отказался упразднять введенный Наполеоном суд присяжных, а затем горой встал за протаскивание в парламент от Калишского воеводства открытого русофоба Винцента Немоевского. В Польше пышным цветом расцвели тайные общества («Общество военных друзей», «Национальное патриотическое товарищество», «Национальное масонское общество», променисты, тамплиеры и пр.), подпоручик полка гвардейских гренадеров Петр Высоцкий, назначенный инструктором в варшавской школе подхорунжих, образовал среди юнкеров и офицеров тайное общество, к которому присоединилось вскоре много лиц гражданского звания: литераторов, студентов и др. Самих декабристов достаточно было даже в свите самого цесаревича. Лидерами оппозиции стали представитель высшей аристократии князь Адам Чарторыйский (бывший приятель Александра I, обидевшийся, что не его сделали наместником) и профессор истории Иоахим Лелевель, представлявший демократическое крыло. Высоцкий возглавлял военно-экстремистское крыло, предлагая лично убить Николая I. Ситуация выходила из-под контроля.
Интересно, что при этом министр финансов царства Польского князь Франциск Ксаверий Друцкой-Любецкий настаивал на льготном таможенном тарифе, упирая на то, что Польша – часть России. Его не смущало существование вроде как полуавтономной Конституции, которой гоноровые шляхтичи постоянно тыкали в нос великороссам. До поры до времени это срабатывало, что наносило имперской казне значительные убытки (к примеру, польские сукна облагались 3 %-ным налогом, а российские – 15 %-ным).
Втягивание империи сначала в одну, а затем в другую войну с перебрасыванием почти всех боеспособных войск на Дунай и на Кавказ было сочтено оппозиционерами удобным моментом для начала антироссийского восстания, назначенного на конец марта, когда ожидалась коронация Николая I польской короной. Однако император короновался, Дибич дошел до Адрианополя, а повстанцы так и не собрались с духом. Мятеж отложили.
На следующий год полыхнули революции во Франции и Бельгии. У заговорщиков появилась опасность, что Николай двинет на подавление именно полки «войска польского», создав вакуум в Польше. Дабы и в этот раз не упустить время, решили все же начать.
29 ноября 1830 года Высоцкий во главе группы заговорщиков произвел одновременное нападение на Бельведерский дворец (резиденцию Константина), казарму гвардейских улан и арсенал. Отважный цесаревич, от которого ожидали сопротивления, в одном халате улизнул, оставив резиденцию погромщикам. Защищали альков наместника только горстка слуг и охраны, которая в течение часа сдерживала натиск нападавших. Отбились и уланы. Атаковать сосредоточение кадровых войск, конечно, похвально, но самоубийственно. Это не безоружных обывателей «москалей» по предместьям вырезать.
