Под конец жизни это понял и сам Николай, горько заявивший как-то, что «правлю Россией не я, а столоначальники. Все, кто выше, только подписывают, кто ниже – только переписывают».
Однако того, ради чего он призвал к жизни этого монстра, Николай добился. В первой половине XIX века вследствие галопирующего увеличения числа чиновников выросло и количество случаев получения потомственного дворянства из их числа. Таким образом, дворянская прослойка значительно выросла в России за счет всесильных письмоводителей и столоначальников. Столбовое дворянство оказалось размытым во властных структурах мощным притоком выходцев из третьего сословия, продвинутых чинами туда, где ранее безраздельно хозяйничали лишь представители «Бархатной книги» и «Готского альманаха».
Министр просвещения Сергей Уваров писал царю в 1847 году, что система чинов является «силою, небывалою в руках других государей, и составляющею твердую опору власти». По его утверждению, чины есть «орудие столь могущественное, что доколе оно останется в руках властителей, едва ли что-либо может поколебать самодержавную власть в ее основаниях». Он констатировал, что в России именно от чинов, а не «от рода, от богатства и даже дарования» зависело «гражданское значение всех и каждого». Именно те чины, которыми баловал своих подданных сам император.
Кроме того, сверх окладов за особые заслуги чиновникам раздавали в аренду на 12 лет казенные земли. К примеру, до 1844 года ежегодно выдавали чиновникам на 30 тысяч рублей. Всего же к этому году было роздано в аренду свыше миллиона десятин казенных земель.
Иными словами, прежние родовые заслуги уже ничего не решали и приоритета в стране не имели. Выросло поколение, получившее достаток и власть из рук самого Николая, что делало их лично преданными государю. Поколение «чего изволите?», поколение хапуг и стяжателей и не помышляло идти на баррикады или Сенатскую площадь. Оно лишь угодливо заглядывало в глаза благодетелю и ждало от него очередной поблажки или побрякушки. Этих не стоило бояться, ими лишь надо было уметь руководить. Николая править никто не учил, его лишь отучали от этого. Император научился сам.
Законотворец
После завершения «дела 14 декабря» секретарь Следственного комитета и составитель «Алфавита декабристов» Александр Боровков представил Николаю I сжатую выжимку из общих требований заговорщиков, которые впоследствии стали базой для реформ самого императора: «Надобно даровать ясные, положительные законы, водворить правосудие учреждением кратчайшего судопроизводства, возвысить нравственное образование духовенства, подкрепить дворянство, упавшее и совершенно разоренное займами в кредитных учреждениях, воскресить торговлю и промышленность незыблемыми уставами, направить просвещение юношества сообразно каждому состоянию, улучшить положение земледельцев, уничтожить унизительную продажу людей, воскресить флот, поощрить частных людей к мореплаванию – словом, исправить неисчислимые беспорядки и злоупотребления».
Известный публицист Николай Греч писал: «Может ли существовать порядок и благоденствие в стране, где из шестидесяти миллионов нельзя набрать осьми умных министров и пятидесяти честных губернаторов, где воровство, грабеж и взятки являются на каждом шагу, где нет правды в судах, порядка в управлении, где честные и добродетельные люди страждут и гибнут от корыстолюбия и бесчеловечия злодеев, где никто не стыдится сообщества и дружбы с негодяями и подлецами, только бы у них были деньги; где ложь, обман, взятки считались делом обыкновенным и нимало не предосудительным; где женщины не знают добродетелей домашних, не умеют и не хотят воспитывать детей своих и разоряют мужей щегольством и страстью к забавам; где духовенство не знает и не понимает своих обязанностей, ограничиваясь механическим исполнением обряда и поддержанием суеверия в народе для обогащения своего; где народ коснеет в невежестве и разврате!»
Информация к размышлению была очевидной. Император понимал, что без решения особо животрепещущих проблем ему не удастся выбить почву из-под ног оппозиционно настроенной части общества, ибо пушками с идеями не воюют. Поэтому уже в самом начале правления Николай обозначил свое политическое кредо и расставил все точки над i в вопросе «кто в доме хозяин» в Манифесте от 13 июля 1826 года: «Не от дерзостных мечтаний, всегда разрушительных, но свыше усовершаются постепенно отечественные установления, дополняются недостатки, исправляются злоупотребления. В сем порядке постепенного усовершенствования всякое скромное желание к лучшему, всякая мысль к утверждению силы законов, к расширению истинного просвещения и промышленности, достигая к нам путем законным, для всех отверстым, всегда приняты будут нами с благоволением, ибо мы не имеем, не можем иметь другого желания, как видеть отечество наше на самой высокой степени счастья и славы, Провиденьем ему предопределенной».
То есть оставьте «мечты идиотов», только спокойный созидательный труд под отеческим оком императора приведет к нужному результату.
Поскольку собственных проектов у Николая не было, он не побрезговал воспользоваться проектами покойного брата. Дабы для себя понять, что хорошо и что плохо в империи, куда идти и что следует изменить в государственном устройстве независимо от мнения декабристов.
Секретный «Комитет 6 декабря…» графа Кочубея, разбирая его бумаги, трудился не покладая рук до апреля 1830 года. Император распорядился «еженедельно уведомлять меня при наших свиданиях об успехе дела, которое я почитаю из важнейших моих занятий и обязанностей», В состав Комитета входили также Михаил Сперанский, князь Александр Голицын, генералы граф Николай Толстой, Иван Дибич, Илларион Васильчиков, а также молодые статс-секретари Дмитрий Блудов и Дмитрий Дашков.
В итоге именно его усилиями были представлены на высочайшее утверждение ряд ключевых проектов реформирования империи: преобразования центральных и губернских учреждений, нового закона о сословиях, улучшения быта крепостных и пр.
Однако на Николая всегда очень сильное впечатление производили внешние обстоятельства, в первую очередь революционные, которые фактически перечеркивали все добрые начинания его правления. В данном случае мятеж в Польше, революции во Франции и Бельгии резко затормозили вопрос о реформах Комитета, надолго спрятав их под сукно. Преобразования могли бы зародить крамольную мысль о том, что якобы государь испугался и пошел на поводу у мятежников. А этого Николай ни в коем случае не мог позволить. Поэтому деятельность Комитета после 1830 года постепенно сворачивается, а еще через пару лет и вовсе сходит на нет.
Зато именно Николай совершил глобальный труд, на который не хватило ни сил, ни терпения у его предшественников за последние двести лет. При нем было закончено составление «Свода законов Российской империи», без которого любые преобразования становились вообще бессмысленными. До этого Россия жила по законам Соборного уложения 1649 года, что в век просвещения было совершенно недопустимым.
«Я еще смолоду слышал о недостатках у нас по этой части, – признавался Николай Государственному совету в 1833 году, – о ябеде, о лихоимстве, о несуществовании полных на все законов или о смешении их от чрезвычайного множества указов, нередко между собою противоречивых. Все это побудило меня с первых дней моего правления рассмотреть состояние, в котором находится комиссия, учрежденная для составления законов».
