Параллельно группа Сперанского готовила и «Свод законов Российской империи», который включал лишь действовавшие на данное время законы, имел тематический порядок расположения и несколько сокращенное изложение законов без изменения их смысла.
«Свод» состоял из 15 томов (около 42 тысяч статей), каждый том разделялся на книги, книги – на разделы (всего 8 разделов), разделы – на главы, главы – на отделения. Текст тома располагался по статьям, под которыми давались ссылки на источники. Первый раздел (т. I–III) включал основные законы – акты о высших органах государственной власти (т. I, ч. 1), законы о центральных государственных учреждениях – «Учреждения государственные» (т. I, ч. 2), о губернских учреждениях – «Учреждения губернские» (т. II), «Устав о службе гражданской» (т. III); второй раздел включал уставы о рекрутах и земских повинностях (т. IV); третий – уставы о податях, пошлинах, питейном сборе, акцизе, таможенный, монетный, горный и др. (т. V–VIII); четвертый – законы о сословиях (т. IX); пятый – законы гражданские и межевые (т. X); шестой – уставы кредитных установлений, торговые, промышленные, путей сообщения и др. (т. XI–XII); седьмой – уставы о народном продовольствии, общественном призрении и др. (т. XIII, XIV); восьмой – законы о преступлениях и наказаниях и об уголовном судопроизводстве (т. XV).
Ключевский охарактеризовал его так: «Трудно представить себе памятник, более выражающий основную мысль царствования: ничего не вводить нового и только чинить и приводить в порядок старое».
Он был напечатан в 1832 году, а в январе следующего представлен на рассмотрение Государственного совета. 19 января 1833 года Свод был одобрен, и принято постановление: «Свод рассматривать как исключительный положительный закон, действие коего начинается с 1 января 1835 года». На этом же заседании император под верноподданнические аплодисменты запечатлел монарший поцелуй на челе Сперанского, снял с себя орден Андрея Первозванного и возложил на него (запечатлено на барельефе постамента памятника Николаю I на Исаакиевской площади).
При этом кодификатор не только собирал документы, но и предложил план устройства постоянных работ над исправлением и дополнением Свода в будущем (второе его издание вышло уже в 1883–1884 годах).
Кроме того, были приведены в порядок целый ряд специальных и местных законодательств: свод военных постановлений в 12 томах, свод законов остзейских и западных губерний, свод законов Великого княжества Финляндского.
А для подготовки нужных и высококвалифицированных кадров Сперанский добился учреждения Высшей школы правоведения. При непосредственном участии Сперанского был подготовлен и издан в 1835 году новый Устав университетов, по которому были созданы юридические факультеты. При этом при сохранении кафедрального распределения учебных курсов коренным образом был пересмотрен и расширился перечень изучаемых студентами-юристами дисциплин. Исходную мировоззренческую подготовку правоведов составляли «Римское законодательство и история оного» и «Энциклопедия законоведения и российские государственные законы».
До конца жизни Сперанский пользовался особым доверием Николая. Настолько особым, что в 1835 году ему было доверено преподавание правоведения наследнику престола, будущему Александру II. Принципиальное сходство многих из реформ Александра II с некоторыми частями плана, проектированного за полвека до этого Сперанским, едва ли можно считать случайным. Возможно, это и перст судьбы, но его близким другом был двоюродный дед другого великого российского реформатора – Аркадий Столыпин.
В 1827 году Третье отделение докладывало Николаю о деятельности правительства: «Высшее общество делится на два класса: довольные, во главе которых стоят – граф Кочубей, группирующий вокруг себя многочисленных знатных особ всех возрастов, и г. Сперанский, на которого нужно смотреть как на опору всех умных и даровитых людей среднего класса, как, например, литераторов, купцов и гражданских чиновников. Значительное число их в трудных условиях жизни обращается к нему как к оракулу, доверяя ему свои опасения, свои надежды и свои самые сокровенные мысли. Он доступен, популярен и приветливо идет навстречу этому доверию. К его словам относятся как к пророчеству. Он, по-видимому, вполне предан Е. В. Государю Императору и существующему строю, поддержанию которого он посвящает все свои силы, возвышенно отзываясь о личности Государя и скрашивая будущее успокоительными предсказаниями…
В Москве в настоящий момент нет ни одного сановника, который играл бы роль, подобную роли графа Кочубея или Сперанского».
Смерть самой светлой головы империи донельзя расстроила императора. Николай, узнав о кончине Сперанского в 1839 году, говорил Модесту Корфу: «Михаила Михайловича не все понимали и не все умели довольно ценить; сперва я и сам в этом более всех, может статься, против него грешил. Мне столько было наговорено о его превратных идеях, о его замыслах; но потом время и опыт уничтожили во мне действие всех этих наговоров. Я нашел в нем самого верного и ревностного слугу с огромными сведениями, с огромной опытностью, с не устававшей никогда деятельностью».
К тому времени империя наконец-таки получила современный юридическо-правовой акт, по которому можно было жить в эту эпоху и идти на намеченные преобразования.
Однако была ли готова к ним сама Россия? Понимало ли общество, куда собирается вести его император и его министры? Могло ли раздираемое противоречиями многомиллионное население оказать им надлежащую поддержку?
Интересно по этому поводу высказался поэт князь Петр Вяземский: «В отличие от других стран, у нас революционным является правительство. А консервативной – нация».
Охранная грамота
Подавление восстания декабристов, розыск, аресты и обстоятельный процесс над ними во многом снял скопившееся в обществе напряжение. Страсти несколько поутихли, но игнорировать вольнодумные настроения, подобно брату, для Николая было бы неприемлемо. Он чувствовал себя обязанным быть в курсе того, что, с одной стороны, думают и жаждут его подданные, с другой – вовремя пресекать разгул вредных учений и веяний. Декабрьский мятеж и деятельность тайных обществ продемонстрировали полную несостоятельность работы Министерства внутренних дел, прошляпивших заговорщиков. Поэтому Николаю требовалось либо полностью перестраивать его структуру, либо создавать специальный орган, способный стать настоящим «оком государевым», заглядывающим в души своих подданных. Подконтрольный и подотчетный лично императору.
Это и послужило причиной создания 3 июля 1826 года Третьего отделения Е.И.В. канцелярии, в которое вошли три составных элемента: особенная канцелярия МВД, возглавлявшаяся действительным статским советником Максимом фон Фоком (ранее был главою образованной стараниями того же Сперанского Особенной канцелярии Министерства полиции МВД, ведавшей делами об иностранцах, по заграничным паспортам, цензурной ревизией, а также «все те дела, которые министр полиции сочтет нужным предоставить собственному его сведению и разрешению»), тайная агентура и жандармерия.
Предметами занятий сего 3 Отделения Собственной Моей Канцелярии, назначаю:
